— Я так понимаю, что мы с Тошкой должны заменить тебе вертолет и боевую машину пехоты, — задумчиво отозвался Васильев, цепляя очки на веснушчатый нос.
— Ну, где-то так… — нехотя признал Палыч. — А вам что, слабо?
Я вопросительно посмотрел на Васильева. Раскинув руки и вытаращив глаза из-под толстых линз, он показал, что будет боевым вертолетом. Тогда я сложил ладони, изображая спаренный пулемет на турели БМП, и бодро произнес: «Тра-та-та-та!»
Палыч бросил на нас очередной внимательный взгляд в зеркало заднего вида.
— Годится! — подытожил он.
Глава одиннадцатая
Московская трасса оказалась достаточно свободной, по сравнению со старыми добрыми временами. Тем не менее машины там все-таки были, и, чтобы двигаться по трассе со скоростью около ста километров в час, Игорю приходилось прикладывать довольно значительные усилия.
— Если хочешь, я тебя сменю, — предложил Валера через пару часов однообразного движения по прямой.
— Сядешь за руль на выезде из Москвы, — процедил Палыч, обгоняя очередную фуру с сопровождением из двух «Нив» и ловко перестраиваясь затем в свой ряд перед носом у огромного тонированного джипа.
В джипе на удивление легко проглотили обиду и даже слегка притормозили, пропуская наш скромный камуфляжный броневичок.
Просто таращиться в окна было скучно, и мы с Валерой начали копаться в содержимом багажных полок, размещенных в микроавтобусе над правым и левым рядами сиденьев.
Там нашлись две помпы, два пистолета «Иж-71» в складской промасленной бумаге, несколько десятков упаковок разнокалиберных патронов, а также четыре плоских ящичка, глядя на которые Валера уважительно сказал:
— О-о-о!
— Ничего не «о-о-о», а на все разрешение имеется, — тут же отозвался Палыч, бдительно контролируя в зеркале заднего вида обстановку в салоне.
— Ну, это, я полагаю, нам не понадобится, — с надеждой сказал Валера, задвигая ящики на место.
Потом он развернул из упаковочной бумаги один из пистолетов и начал сладострастно щелкать затвором, обоймой и вообще всем, что только могло щелкать в пистолете «Иж-71» — на мой взгляд, довольно вялой модификации стандартного «Макарова».
— А на «Ижи» у тебя разрешение есть? — спросил я Игоря, присматриваясь ко второй упаковке с пистолетом.
— На вас лично? На вас лично разрешений нет, — вздохнул Палыч. — «Короткостволы» только на контору оформлены. Да и то, между прочим, сделать было непросто.
Валера еще минут пять щелкал всеми подвижными механизмами «Ижа», а потом нашел упаковку патронов и начал заполнять ими обойму. Потом он защелкнул снаряженную обойму в пистолет, решительно засунул его себе за пояс брюк и сказал:
— С ним спокойнее. А после Москвы, похоже, на документы смотреть будет некому.
— Это верно, — согласился Игорь. — Но пока никуда с оружием из машины не суйтесь.
Мы еще немного порылись в закромах микроавтобуса, неожиданно нашли под сиденьями три разновидности бронежилетов и, разумеется, тут же начали примерять их друг на друга.
— Все-таки жарко в таком, — сказал Валера, с трудом нацепив на себя нечто толстое, твердое и черепахообразное. — В Ханкале нам выдавали самые легкие, а мы все равно из них пластины вытаскивали.
— Зато тот, который на тебе, даже гранату от под-ствольника держит, — пробурчал с водительского места Палыч.
— А от бактериологического оружия у тебя ничего не предусмотрено?.. — Я осторожно пнул Валеру кулаком в жилет, для пущей проверки защитных свойств конструкции.
— От бактериологического оружия вы у меня будете руки мыть, с мылом. Мыло лежит справа, в контейнере, — снова подал голос Палыч, обгоняя очередную фуру с сопровождением.
Я тоже примерил приглянувшийся жилет, тот, что выглядел полегче, но глубокое недоверие к этой форме защиты у меня осталось еще с армейских времен, и в конце концов, повертевшись пару минут, я повесил его на спинку соседнего кресла.
Прошлым летом на стрельбах в Гюльчитае недоумок Шамиль Гуссейнов из моей роты выстрелил в живот не меньшему недоумку — некоему Захару Полищуку, сержанту третьей роты. Полищук нацепил стандартный армейский броник, чтобы на спор проверить его защитную силу, но Шамиль стрелял из «калаша», причем с двадцати метров. Так что, когда мы сняли с Захара жилет и х/б, все тело мускулистого, но тупого сибиряка представляло собой один большой синяк: спереди — черно-фиолетовый, сзади — зеленовато-оранжевый.