— Вот сейчас и проверим.
Они подошли к фитнес-клубу. Матрёна первая взялась за тяжёлую дверь. Физическая нагрузка действительно помогала, выравнивала и как бы отводила нервное напряжение. Иногда девушке казалось, что только тонкая нить тренировок держит её на грани разумности и безумия, не позволяет потерять контроль над перегруженным мозгом.
— Привет, как моё пузечко?
Антон выходил из очередной клиники, когда его застал телефонный звонок.
— Да так, средне. Как у тебя?
— Никак. Всё болит, всё раздражает. Антош, давай где-нибудь погуляем, что ли? Раз я не учусь. Не могу больше в этой квартире!
— Погода как-то… — Чёрный поднял воротник пальто. — Не радует. На дворе тоже полная попа. Знаешь что, приезжай ко мне! В Татьянином баре что-то согревающее ещё точно есть.
— Хорошо, я приеду.
— Мне тут подруга рассказала сегодня… — Через два часа Матрёша удобно устроилась на тёплом ковре и трещала не переставая. — Раньше тоже говорила, но я ей не верила. Она в психушке лежала. Представляешь, она тоже слышала голоса и людей видела, а никто больше не видел. И её положили. Это два года назад было.
— Бывает, — кивнул Антон. — Поэтому осторожность очень нужна. Про такие вещи непонимающим людям никогда не следует говорить.
— Так вот, она такого порассказала. Это такой ужас! Я чуть не разревелась там же. Она говорит: «Мотя, так ты мне веришь?» — а я: «Верю!», а у самой уже слёзы текут. Мне страшно стало, что со мной тоже так будет. Я поняла, что нужно срочно куда-то вырваться, обстановку сменить.
— Ну, вот и сменила! — Антон прислушался. Нет, не показалось — в кухне звякнул сигнал на умной плите, сообщая, что поспел вкусный горячий сбитень.
— Да! — Матрёна сходила за кружками и за кувшином. — Скажи, а фраза: «Ты что, сдурела?» — тоже в репертуаре Седого?
— Это когда было?
— Когда я лежала и думала обо всём. О голосах, о том, как я устала. Мне было сказано: «Ты что, сдурела? Мы только начали работать. Терпи, я сказал». Я спрашиваю: «До какой стадии я могу дойти?» — а в ответ: «Ты будешь на грани, но только так мы его вылечим, твоими силами. Так что терпи».
— Может быть, это был и Седой.
— Ещё фраза была: «Пока ты нюни распускаешь, мы творим дела вселенского масштаба. Я не должен тебя успокаивать».
— Я обещаю, я помогу тебе, всё, что в моих силах. — Антон старался говорить убедительно. Он очень хотел хоть как-нибудь ей помочь, вот только сил у него пока что никаких не было.
— Да не поможешь ты мне, блин! — неожиданно взорвалась Матрёша. — Как ты не понимаешь? Как ты мне можешь помочь, если меня даже во сне страх держит?! Веришь, нет? Я реву каждый день.
Кажется, она могла это немедленно подтвердить. Антон не любил женских слёз, потому что не очень представлял, что с ними следует делать. Каждый раз оказывалось по-разному. Сейчас он подумал, что надо дать Матрёше возможность выговориться. Её понесло:
— Я в истеричку превратилась уже! И винить некого! Пойми, я всегда раньше винила парней, Петя, Вася, Коля — все козлы! А я белая и пушистая! А тут кто? Никто! Никто не виноват, «так исторически сложилось», точка!
— Да, Матрёша, да.
— А мне-то хреново! А меня ещё и ругают! Меня всё достало, как меня оно всё достало! Квартира эта, родители, их вечные проблемы, универ. Время у них линейно! Вот сейчас как дура сижу и реву.
— Ещё нет. — Антон легонько обнял девушку и, успокаивая, погладил по голове. — И не надо. Не плачьте, мадемуазель Нюша!
— Я всегда боялась сойти с ума. — Матрёша всхлипнула, но вроде бы продолжать не собиралась. — А сегодня ко всему наслушалась про психушку. А ещё мне поплакать-то и негде. На улице от меня и так шарахаются. Дома мать решит, что ты меня обижаешь или что в институте проблемы. Опять приставать начнёт.
— Ну ладно, — разрешил Чёрный. — Раз уж совсем негде, можешь поплакать тут. Только недолго.
— Я не могу при мужчинах плакать, — гордо заявила Матрёна и добавила: — Главное, в «Жирафике» не разреветься. Знаешь, я сейчас не стала плакать, зато теперь состояние, как будто оно всё вовнутрь ушло.
— Мы же всё знаем и понимаем, да? Мы будем держаться вместе, и всё будет хорошо!
— Конечно. Правда, правда? Только проблема в том, что мы ничего не знаем и не понимаем до конца.
— Значит, нам остаётся только расслабиться и получать удовольствие.
— Тоже верно. И пусть всё сложится исторически. — Матрёна подняла кружку со сбитнем, потом сделала изрядный глоток. — Вкусно!
— Конечно, вкусно, — самодовольно подтвердил Чёрный. Ему льстила слава специалиста по приготовлению оригинальных напитков.