И когда вопросов, как сейчас, становится неизмеримо больше, чем ответов на них, есть ли вообще смысл в дальнейшем существовании? Еще один вопрос…
Глава 30.
И ВСЕ ЖЕ он придумал способ существовать дальше. Вероятно, на чей-то взгляд, слишком суровый, но для разобранного на отдельные части человека (именно так он себя ощущал) вполне сносный. Егор, словно моллюск, втиснувшийся в раковину, спрятался от людей. От их любопытных расспросов, назойливого сочувствия, показной жалости, неискренней похвалы. Категорически запретил себе думать о Лиле или Антошке. Что днем почти удавалось, но сны человеку не подчиняются. И поэтому он кричал по ночам, вынужденный метаться в лабиринтах знакомых образов. Просыпался не просто опустошенным, а до дна выпотрошенным, и долго потом собирался с мыслями, чтобы вернуться в реальность.
Лукошкин уволился из издательства, не общался с коллегами и знакомыми. Заработок отыскал в Интернете. На его счастье развелось множество ленивых студентов, которые и на лекции не ходят, и рефераты сами не пишут, предпочитая заплатить неудачникам, согласным выполнить за них нудную работу. Егор достал из шкафа, пропылесосил старые учебники и взялся выполнять чужие задания по русскому языку. Привычная стихия слов и собранных из них предложений действовала на дипломированного филолога как бальзам. Он играл со словами, выстраивал их в заданном порядке, подчинял себе, препарировал, перемешивал. Слова отвлекали от посторонних переживаний, требовали постоянного внимания, сосредоточенности, развлекали, заполняя пустоты, образовавшиеся вокруг "раковины". Однажды словам стало тесно в рамках чужих рефератов, дальнейшее их развитие грозило открыть читающему работу преподавателю, что автор слишком умен для сопливого студента. И тогда Егор, набравшись храбрости, позвонил на популярную радиостанцию и предложил готовить познавательные "прокладки" про забавности русского языка. Прислал пилотный вариант. Радийщикам идея и исполнение понравились, и Лукошкин зазвучал в эфире. Что никак не изменило смысл его одиночного существования.
Контакты с людьми Егор по-прежнему ограничивал родственниками. Навещал систематически родителей, звонил Зойке, если она надолго исчезала. Вживался в роль дяди и исполнял ее с удовольствием. Маленькая Ксюша (Зойка, конечно, победила в споре за имя) — симбиоз непоседливой, взрывной младшей сестренки и рассудительно-медлительного Михаила, изредка приходя в гости (очередь "сидеть с ребенком" до дяди при полном комплекте бабушек и дедушек доходила не часто), либо тискала уже порядком постаревшего, потяжелевшего и вечно сонного Чернилку, либо, засунув пальчик в рот, заворожено слушала в исполнении Егора сказки про пузатого Колобка или капризную Репку.
И только два события встряхнули Лукошкина. И оба связаны со старшим Борисенко.
Физик ворвался в его размеренный, размеченный мир в 2008 году. Ранним утренним звонком.
— Я был прав!, — орал в ухо Егору ученый. — Я же предупреждал! Она взорвалась!
— У вас в квартире пожар?, — моментально проснулся Лукошкин. — Жахнула газовая плита? Пострадавшие есть?
— Сверхновая! Сверхновая взорвалась!, — продолжал возбужденно кричать Борисенко.
— Когда она вспыхнула?, — тут же осознал услышанное Егор и вскочил на ноги. Неужели у человечества появился шанс расстаться с Альфа-петлей?
— Полтора века назад, — выдохнул Борисенко и, услышав глухой стон Лукошкина, по привычке уточнил: — В 1868 году. В самой середке Млечного Пути.
— Что-то новость больно старая, — разочарованно плюхнулся обратно на одеяло Лукошкин. — Событие из числа давно состоявшихся. Оно не имеет отношения к будущему Земли.
— Не согласен, — возразил физик, готовый ринуться в дискуссию. — Да, о том, что обнаруженный объект напоминает остатки взорвавшейся звезды, астрономы предположили еще в 1985 году. Но доказательств не существовало. Поэтому при расчетах форм искривленного пространства-времени вокруг Солнца я катаклизм в созвездии Стрельца не учитывал. И вот теперь орбитальная американская обсерватория получила рентгеновские снимки нужного участка неба, наличие газопылевого облака подтверждено. Не забывайте также, что к Млечному Пути древние майанцы испытывали особые чувства, считая, что духи умерших по нему уходят к звездам. Вполне возможно, что мощности взрыва именно в том участке неба хватило, чтобы преобразовать зацикленную Альфа-петлю в обыкновенную безобидную закорючку.
— И вам потребуется на расчеты еще лет двадцать— тридцать?, — откровенно зевнул в трубку Егор, намекая, что он не прочь еще поспать.
— Почему в твоем голосе звучит грубый пессимизм?, — не сдавался Борисенко. — Я бы уже завтра сообщил результат, в математические модели достаточно лишь подставить нужные числа. Но вот их у меня нет.
— Предлагаете устроиться в разведку?, — сострил Лукошкин. — Пустой номер, я в английском не силен. Раскусят сразу.
— Данные никто не собирается засекречивать, — обиделся физик. — Сейчас озвучены предварительные итоги, на тщательную обработку требуется время. К сожалению, и я в английским плаваю. Но знаю, к кому обратиться за помощью. Недавно в США у меня обнаружился коллега — такой же яростный поклонник теории относительности. Бывший наш соотечественник, работает в научном центре.
— Обрастаете международными связями?, — Егор перекинул трубку к другому уху — из-за долгого разговора свело шею.
— Человек прислал отклик на мою прошлогоднюю статью в молодежном журнале, — гордо заявил физик.
— Там, где вы поведали читателям байки о формах искривленного пространства?, — в голове Лукошкина всплыла страница из собственного дневника. — И ни словом не упомянули про Альфа-петлю?
— Ты читал журнал?— удивился Борисенко и поторопился объяснить свою позицию. — Главное на тот момент считал сообщить читателям, что наконец-то, с помощью сложной аппаратуры — четырех гироскопов и одного телескопа, установленных на спутнике, удалось заполучить весомые доказательства теории относительности Эйнштейна. Что соответственно подтверждает и возможность искривления пространства в разных формах, которые взаимодействуют друг с другом. Объем информации для одной статьи оказался велик. Я договорился продолжить тему позже, где и сообщу об Альфа-петле. Тем более что к тому времени наверняка получу полную информацию по последнему взрыву. Коллега обещал, что как только материалы дойдут до их лаборатории, отыщет нужные мне параметры и пришлет. Ждать осталось недолго. Дай мне максимум полгода, и я отвечу на вопрос: проскочит ли Земля на этот раз Точку возврата. У нас в руках сенсация!
Через полгода физик, как и обещал, перезвонил. Но голос его уже потерял прежние нотки безумного восторга. Как и предвидел Егор, расчеты неутешительны: взрыв по космическим меркам мощный, но на временной аномалии, в которую угодила Земля, не отразился. Она по-прежнему болталась в зацикленной Альфа-петле.
— Это был последний шанс, — грустно подвел итог Лукошкин.
— Вовсе нет, — бодро возразил физик. — Во-первых, другие взрывы никто не отменял, какой-нибудь нам подойдет. А во-вторых, числа, которыми я оперирую, настолько велики, что погрешности, неточности исключать нельзя.
— И как мы узнаем, что вы ошиблись?, — спросил Егор, хотя изначально не верил в возможность другого результата.
— Ну, достаточно легко, — засмеялся Борисенко. — Проснемся утром, посмотрим на календарь и обнаружим, что наступило 21 декабря 2012 года. И древним индейцам, мнение которых для тебя непререкаемо, утрем нос.
— У вас достает сил шутить?, — Егор отлично помнил, как физик распорядился своей прошлой жизнью и, пораженный веселым настроением ученого, осторожно поинтересовался. — Разве вы ни о чем не сожалеете?
— Поначалу и вправду меня раздирали противоречивые чувства, — признался Борисенко. — Как ученый, я должен раздуваться от важности — мои теории обрастают доказательствами. Однако, если то, что я понавычислял, правда, значит, мир обречен и топчется на месте. Трудно даже осознать масштаб трагедии. Но в силах ли я предотвратить ее? Конечно, нет. Значит, даже если признаю, что она реальна и неизбежна, мне остается одно: просто жить дальше.