Хотелось бы, конечно, обойтись без кровопролития, а то за подписанное и почти сразу же разорванное перемирие начальство по головке не погладит… Или погладит, но утюгом и со всего размаха.
Впрочем, агрессию в случае чего всегда можно проявить.
— Глава компании приносит свои искренние извинения и интересуется — должны ли они сами наказать виновных или же выдать их вам для суда?
— Пускай в первую очередь компенсируют нашей гражданке все… причинённые неудобства, а наказание оставляем на усмотрение руководства компании, — спокойно произнёс Сергей и нехорошо улыбнулся. — Но мы проверим его исполнение.
К торговым рядам работорговцев российский отряд подходил как к вражескому укрепрайону.
— Саня, остаёшься за турелью, — распорядился Вяземский, когда БТР остановился в тесноте окраинных улиц в предместье Илиона. — Руслан — мотор не глушить, быть на связи и в полной готовности. Эриксон, Ливия — со мной.
— А… можно мне с вами? — неожиданно подала голос Татьяна.
— Вы уверены? — спросил Сергей.
— Да, — девушка непроизвольно потёрла оставшийся на шее след от срезанного ошейника. — У меня там осталась… кое-что осталось.
— Хорошо, — немного подумав, кивнул старлей. — Но держитесь рядом с нами.
Вяземский в сопровождении волшебницы, Эриксона и Татьяны выбрался из БТРа, повесил автомат на плечо поудобнее и переглянулся со спешившимся Сабелием:
— Прошу, ведите.
Спустя полчаса путешествий по рядам работорговцев Сергей решил, что ожидал чего-то куда более ужасного. Каких-нибудь истощённых и забитых невольников, грязные клетки под открытым небом, беспрерывные щёлканья кнутами и всё такое прочее.
Реальность оказалась куда более щадящей. Вместо клеток — грубоватые низкие бараки с зарешёченными окнами, где и содержались рабы. Обставлены они были аскетично, но на свинарники не походили, да и рабы впечатление узников Освенцима не производили. В принципе, это как раз было оправдано — зачем кому-то покупать истощённого и замученного доходягу? Некоторые бараки и вовсе выглядели на удивление уютно — вряд ли чем-то хуже обычных местных многоквартирных домов, пусть и с решётками и охраной. В таких обычно находились либо молодые девушки, которым была уготована участь наложниц или тружениц местных борделей-лупанариев, либо мужчины и женщины в возрасте — наверняка какие-нибудь мастера или учителя.
Вяземский сохранял безэмоциональность, осматривая барак за бараком и объясняясь с рабовладельцами. Сергей уж точно не был сторонником рабства, но и со своим уставом в чужой монастырь лезть не собирался. Он — не рыцарь в сверкающих доспехах, творящий добро направо и налево, он — лишь офицер, выполняющий поставленную перед ним задачу.
И никаких «освободить всех, живо». Мало добро сделать — часто ещё нужно разобраться с его последствиями.
Вот, к примеру, куда денутся все эти сотни человек, если выпустить их на улицы Илиона, чем займутся? Явно ничем хорошим — бродяжничеством, а может и воровством. Для только что отбившего массированный штурм города — это тот ещё «подарок». Причём в случае чего местные власти будут действовать в соответствии с законами военного времени и упрощённого судопроизводства, так что, возможно, что для многих рабов свобода могла быть мало того, что не очень-то и желанной, но и откровенно опасной.
Молчала и Татьяна, тоже не выказывая попыток творить добро направо и налево. На сколько она была моложе Сергея — лет на пять? Всё равно — одно поколение, что выросло уже в новой России. Не злое, но и не смотрящее на мир сквозь розовые очки; не циничное, но расчётливое. Умеющее ждать и, если нужно — не бить врага сгоряча, а выжидая, пока его свалит лихорадка или яд. И очень ценящее справедливость, иногда вплоть до древнего принципа «око за око».
Это хорошо? Это плохо? Нет, просто это так и есть.
Попутно Вяземский продолжал анализировать обстановку и собирать информацию. Касательно того же рабства в Империи. Вряд ли демонстрирующий довольно высокий уровень развития Новый Рим имел классический рабовладельческий строй. Вероятно, рабство в нём не было основополагающей структурой, но, тем не менее, существовало. Причём, что характерно, большая часть рабов явно представляли какую-то одну нацию — белокожие, светловолосые, крепкие.
Ливия объяснила это тем, что рабы в Империи — это в основном представители неких северных варваров. И не слишком радостно дёрнула щекой. От дальнейших расспросов Сергей решил воздержаться — про происхождение Ливии он помнил, а излишне наседать на и так, по сути, сотрудничающую лишь по своей доброй воле (и в счёт будущих расчётов) волшебницу, было бы не слишком разумным… Потому как перспектива объясняться с имперцами на своём корявом диалекте или сначала на своем корявом диалекте с Эрин, чтобы она уже нормально поговорила с кем надо… В общем, не слишком радостная перспектива.