Выбрать главу

— Эрин всё та же? — оживился Кастор. — Мелкая да проказливая? Верно её Меркурием прозвали…

— Вы с ней встречались? — удивилась принцесса.

— Ещё мальчишкой, — кивнул легат. — Северяне в набег пошли, а она раньше дружинников подоспела. Ох и лютая драка была… Можешь мне поверить — я дрался с Тёмными сам, дрался бок о бок со Светлыми, но так биться, как она — смертный драться не может. И… да, на неправой стороне она бы никогда не выступила. Жаль, что она не с нами. И вдвойне жаль, что мы оказались на неправой стороне.

— Мы? Мы-то в набег на Федерацию не ходили.

— Так нас и не позвали, — хмыкнул Кастор. — А если б у Туллия-покойника побольше мозгов было. и прислал бы он тебе приглашение поучаствовать в походе, а?

— Я бы не стала участвовать в грабительском набеге, — брезгливо скривилась девушка. — Я — солдат, а не мародёр.

— Честная. Даже чересчур.

— Что воспитали — то и получилось, дядюшка.

— Тебя воспитаешь — как же… Всё, как и в детстве — опять лезешь в драки, опять вся в синяках и царапинах. На щеке, вон, ещё свежие — чем приложили-то? Палицей?

— Шестопёром, — Афина непроизвольно потёрла ещё не зажившие порезы на левой щеке, вспоминая недавний бой.

…Часть внутреннего двора взятого замка семейства Крух огородили для поединка, хотя принцесса предпочла бы назвать его скорее казнью. Граф немолод, грузен и растерял былую форму и сноровку, а она молода, ловка и сильна, и мало в чём уступит любому из воинов-парней.

Легионеров поглазеть на редкое зрелище собралось масса — всё-таки прошли уже те времена, когда даже легаты дрались в общем строю. А тут — целая принцесса крови! И плевать, что бастард — благородством крови могут меряться нобили, если другим похвастаться нечем.

Климент пытался отговорить Афину, но куда там! Упрямства девушке было не занимать, хотя она и признавала весомым аргумент, что нечего ей рисковать без всякого на то смысла…

Точнее, смысла не было по меркам имперской принцессы Афины, но зато он имелся у северянки, которую прозвали Хафин. В детстве её волей-неволей научили, что вождь — это не только командир, но ещё и первый среди всех воинов. Не можешь сам выйти и победить в схватке — нечего требовать этого от других. Не готов умереть сам — не посягай на право отнять жизнь у другого.

Афина терпеливо ждала, пока Коммоду Круху принесут его оружие и доспехи, и помогут облачиться. Попутно заново оценивала противника, который мог быть сколько угодно старым и обрюзгшим, но от того не переставал быть опасным.

Высок, все ещё крепок, даже разменяв полвека. Погрузнел, растолстел, но это иногда даже плюс — лишняя защита, если знать как обратить недостаток в преимущество. Да, медлителен и не слишком ловок, но явно всё ещё вполне силён. Экипировался в тяжёлый пехотный доспех — латная кираса, низкий шлем с глухим забралом, наручи, поножи. В левой руке — внушительная павеза, в правой — тяжёлый шестопёр на длинной рукояти. Разумно, Тёмные побери! Не столь требователен к навыкам боя как меч или топор, не требует отменной ловкости, как одноручное копьё. Два ключевых приёма боя — «размахнись посильнее» и «долбани со всей дури». При этом способен нанести тяжёлую рану сквозь кольчугу, даже не пробив её, а латную пластину проломит без проблем.

Так что Афина сняла поножи, отказалась от щита и даже от шлема, ограничившись только верным кривым мечом — сейчас ей нужна была только скорость, много скорости…

Из домочадцев графа остались только его сын и жена — маленьких детей Круха Афина приказала увести прочь, зрелище предполагалось явно не для детских глаз, а убивать их принцесса не хотела — с кем-кем, а с детьми она воевать не станет.

Арс Крух был мрачен, но ярость и гнев в нём либо поутихли, либо он их тщательно скрывал, что было маловероятно. И к юноше явно пришло понимание того, в какой ситуации он оказался. Отец и мать — мятежники, мать ещё могли пощадить, если изгнание и конфискация всего имущества и средств можно назвать пощадой, но вот отца ждала только позорная виселица. Головы рубили простолюдинам, а вот благородных предпочитали вешать, и оставлять их трупы висеть подольше — дикая традиция, что установилась при деде Его Величества, когда нобилей стали неожиданно судить строже, чем рядовых граждан.

Но вот она, нежданно-негаданно свалившаяся на голову императорская милость. Отец умрёт, но умрёт как подобает благородному человеку — в бою, причём в бою с принцессой крови. Никаких поражений в правах, никакой конфискации и изгнания, кроме выплаты виры за причинённый ущерб, но взамен — клятва верности будущей убийце отца и младшие братья в качестве заложников…