25 июня
Не любил и не люблю Пазьняка. Отдаю должное, признаю, что если и есть у независимости отец, то скорее всего это он. Но всегда он мне представлялся упёртым фанатиком, Лукашенкой с бело-красно-белым флагом и прозападной ориентацией.
На днях З.С. высказался о Бабарико и назвал его ещё большим злом, чем Лукашенко. Это символично: едва кресло под Лукой впервые после 1996-го года зашаталось по-настоящему, его главный оппонент бросает спасательный круг. Да-да-да, я знаю, что всё не так, что тут масса нюансов и проч., но когда завтра СБ-БТ начнёт его цитировать, все нюансы будут опущены, останется голый факт: Пазьняк против Бабарико. Значит, за Луку. А дальше говорите про нюансы сами.
***
Очевидно: власть настроена решительно, и если понадобится, будет и стрелять, и убивать.
Но ведь протестные настроения уже не одним Минском ограничены, уже глухо бурлит провинция, в которой гораздо больше проблем. Значит, 09.08. - это только промежуточный финиш, дальше надо будет давить, душить и провинцию, т.е. всю страну. Держать её в состоянии войны? Наверное, это можно, но страна на военном положении, полуГУЛАГ, и всё это в центре Европы, в 21-м веке... Без поддержки запада, с отчётливой угрозой с востока... Как они видят такую жизнь на практике? Из какой тумбочки брать деньги? Чем задабривать уже не просто недовольное, а с бунтом в голове население? Ведь сказано 200 лет назад: на штыках долго не усидишь.
Нет, я понимаю, что он и ему подобные уверены: как было, так и будет. Но ведь уже не будет так, как было!
26 июня
Инга Хрущёва как лакмусовая бумажка перемен.
В первой половине 90-х она работала телекиллером. Зимовский и Хрущёва - лица лукаСМИ. Четверть века спустя она появилась в команде Бабарико. И буквально на днях выступила с гневным обращением к Лукашенко, которое в общем состоит из одного слова: уходи. В этом обращении прошлое воспевание первого президента аккуратно задёрнуто занавесочкой: то был другой человек, близкий к народу, понимавший его проблемы (в отличие от нынешнего, забронзовевшего и отгородившегося от народа забором с охранниками). Ни слова раскаяния или хотя бы признания ошибки.
И всефейсбучный срач сразу вслед за обращением. Одни не могут простить мерзкого прошлого, другие приветствуют прозрение в настоящем.
Как быть? Не пустить киллершу в светлое будущее, с грохотом закрыть перед ней ворота? Или же понять и простить, ведь даже господь прощает раскаявшихся грешников?
У меня нет однозначного ответа. Могу лишь вспомнить, что Некляев некоторое время тоже был где-то вблизи от команды Лукашенко, а Федута - так и вовсе в ней, среди тех, кто привёл его к власти. В той же команде был, говорят, и Чалый. Что, и перед ними захлопнуть? Или разница в том, что первые двое покаялись, а Хрущёва - нет? Т.е. и грешница, и не раскаявшаяся?
***
СБ-БТ пока тянет с привлечением З.С. в свои ряды. Но на его слова с удовольствием сослался Макей.
"Запоминается последняя фраза". Не получилось бы, что один из отцов независимости запомнится именно этими, наверное, глубоко выстраданными, но абсолютно несвоевременными и столь же абсолютно вненравственными высказываниями.
29 июня
Всё идёт к тому, что Бабарико и Цепкало не зарегистрируют. Оказалось, что человек, трясший двадцать пять лет причиндалами и кричавший всему свету "я никого не боюсь", жидко обдристался, едва на горизонте замаячили более-менее экипированные противники.
Но к тому человеку давно уже вопросов нет. А противники? Ведь всё громче вопрос "на что надеялись?", задаваемый когда с сочувствием, когда со злорадством. Я не верю, что люди, проведшие 20-25 лет около власти, знать не знали, как это всё делается и что от неё, от власти, в критические дни ждать. Значит, какие-то козыри должны были приберечь? Ведь нельзя же считать за козыри апелляцию команды Бабарико к честности тех, кто считает, к сознательности тех, кто формирует, к профессионализму тех, кто вот-вот вцепится в горло. Или это и есть козырь: обращение к чувствам, давно отрафировавшимся?
Я не знаю, что думать. Смеяться или злорадствовать совсем не хочется. А вот понять - да, хотелось бы.
***
"Двенадцать разгневанных женщин"
Тихий избирательный участок в тихом провинциальном городе Ж. (или Б., или вообще Ъ.). Обыкновенные выборы президента Л. Комиссию возглавляет директор школы, члены комиссии - учительницы этой школы. После закрытия участка начинается подсчёт голосов, и вдруг выясняется, что Л. имеет всего 30 процентов, а сверху спущена установка сделать ему как минимум 70. Директор школы уверена в успехе, но жена Гуськова требует вести подсчёт честно. Её поддерживают рядовые члены комиссии. Директор грозится всех оставить без работы, но стихийный бунт не остановить. В финальных кадрах президент Л., переодевшись мужчиной, бежит в иностранный город Р.