Думая об уничтожении двух американских городов, Фаршад размышлял о древней антипатии, которая существовала по отношению к Соединенным Штатам, глубокой антипатии не только его собственной нации, но и всего мира. Именно постоянное перенапряжение Америки привело к сегодняшним событиям. Как долго одна страна может продолжать разжигать недовольство, прежде чем кто-то в конце концов нанесет ей смертельный удар? Его выбор слова был правильным: неизбежный .
Он посмотрел на часы и снова спросил о такси. Патель проигнорировал просьбу. — Я не могу сказать, что согласен с вами, — начал он. — Этот конфликт не был похож на войну — по крайней мере, не в традиционном смысле, — а скорее на серию эскалаций, каждая из которых сильнее предыдущей. Но один-единственный разрыв в этой цепи эскалации мог бы разрядить весь конфликт и остановить этот цикл насилия. Вот почему мое слово трагично , а не неизбежно . Трагедия — это катастрофа, которой в противном случае можно было бы избежать. Патель сделал еще глоток чая, и Фаршад почувствовал на себе пристальный взгляд старого адмирала поверх края своей чашки. Если бы Патель искал согласия, он бы его не получил. Фаршад неподвижно сидел на своем месте, его плечи были отведены назад, руки лежали на коленях. Его лицо ничего не выражало. Патель продолжил: — Вы, прежде всего, должны знать, что сегодняшнего дня можно было избежать. Вы были на мостике "Резкого", когда русские повредили подводные кабели. Американцы никогда бы не нанесли удар по Чжаньцзяну, если бы не произошла эта авария. Это другое слово для вас: несчастный случай. — Вместо трех слогов Патель произнес это одним слогом, выплевывая его, его фальшь во рту напоминала откусывание от испорченного фрукта.
Фаршад занял оборонительную позицию. Он предложил другие слова, такие как просчет и непреднамеренность , чтобы описать то, что русские сделали в Баренцевом море. Но он знал, что это ложь, и вскоре отказался от нее, замолчав и смирившись только с вопросом: — Как ты выяснил, что я был на Резком ?”
— Вы только что сказали мне, — ответил Патель.
Фаршад улыбнулся. Он ничего не мог с собой поделать; ему нравился этот хитрый старик.
Размещение Фаршада на "Резкий" было простым актом дедукции со стороны Пателя — Фаршад пролетел через Москву, а сколько иранских офицеров связи Тегеран направил в российский флот? Не так уж много. Теперь Патель попросил своего иранского коллегу провести с ним аналогичное дедуктивное упражнение. Индийское правительство, объяснил Патель, хотело вернуть свой корабль у Революционной гвардии. Патель понимал, что, в отличие от русских в Баренцевом море, захват частного танкера был фактическим просчетом, который привел к тупику в отношениях между их двумя правительствами. Изложив факты так, как он их видел, Патель рассказал об "уникальном положении наших двух стран.
По словам Пателя, арбитраж китайско-американской войны теперь лег на Индию. Среди стран мира события сложились так, что Нью-Дели стал лучшим собеседником между Вашингтоном и Пекином, и для этого также потребуется сотрудничество с Ираном. Только их страны имели шанс прекратить военные действия. Он намекнул на “радикальные действия”, которые его правительству, возможно, придется предпринять в ближайшие дни. — Без нашего вмешательства, — объяснил Патель, — американцы нанесут контрудар, а китайцы нанесут контрудар за контрударом. Тактическое ядерное оружие превратится в стратегическое. И это приведет к концу. Для всех нас…. Но наше вмешательство может сработать и будет работать только в том случае, если ему будет позволено свободно разворачиваться, если никакая другая нация не вмешается . — Патель повернулся к Фаршаду. Подобно супругу, умоляющему своего партнера отказаться от любовника, он просто сказал: — Когда я говорю о вмешательстве , я имею в виду русских.
Фаршад понял. Он знал, что Патель ясно видел русских, точно так же, как он и его правительство ясно видели их. Фаршад поймал себя на том, что думает о Колчаке, который мог проследить свою родословную до императорского флота, его предки служили как на царских дредноутах, так и на советских крейсерах с управляемыми ракетами. За четыре поколения семья Колчака превратилась из империалистической в коммунистическую и капиталистическую — по крайней мере, нынешнюю российскую версию капитализма. Означало ли это, что характер Колчака и его предков был беспринципным и оппортунистическим? Или это просто означало, что он происходил из народа, который всегда делал то, что должен, чтобы выжить?
— Мир в смятении, — сказал Патель, который сделал еще один глоток чая, аккуратно поставив чашку на блюдце. — Неужели вы думаете, что русские не будут продолжать пользоваться этим преимуществом? Как ты думаешь, они остановятся на полоске земли в Польше? — Патель не стал дожидаться ответа; вместо этого он начал качать головой, глядя на Фаршада. — Ты следующий. Следующий — Ормузский пролив . — Затем Патель очень подробно объяснил план России по захвату островов Ларак и Ормузский, двух скалистых безлесных выступов, стратегически расположенных в центре пролива. — С этих островов их флот может перекрыть все морское сообщение. Они могут перекрыть экспорт нефти из Персидского залива, резко подняв цены на собственную российскую нефть. Хорошенький кусочек вымогательства, ты не находишь?
Фаршад замолчал. В конце концов, он спросил: — Почему ты мне это рассказываешь?
— Я думал, ты будешь благодарен, — усмехнулся Патель. — Так и должно быть.
Фаршад позволил тишине вернуться между ними, и в этой тишине было подтверждение того, что он, как и Патель, понимал, что ничто не дается бесплатно. Если бы эта информация была правдивой, с ней была бы связана определенная цена. Если бы это была ложь, Патель ни о чем бы его не просил. Фаршад сел на диванчик и позволил старому адмиралу высказать свою просьбу. — Нам нужна ваша помощь, — в конце концов сказал Патель. — Во-первых, нам нужно освободить наш танкер. Его захват вызвал здесь настоящий переполох, и это было, ну… стыдно за нас. Однако, что более важно, когда наше правительство предпримет решительные действия, весьма вероятно, что пакистанцы могут использовать это как возможность для создания проблем, возможно, нападения на Кашмир или какого-нибудь внутреннего терроризма, спонсируемого одним из их суррогатов ISI. Когда речь заходит о пакистанцах, в нашей стране накаляются эмоции. Возможно, вы сможете понять, как это доказало бы… как бы это сказать? — отвлекающий маневр.
Фаршад понял. Определенная национальная идентичность определялась определенными национальными антипатиями. Что может быть более персидским, чем ненависть к израильтянину? Больше по-американски, чем ненавидеть русских? Даже если бы Патель не стал разглашать, какие “решительные действия” планирует предпринять его страна, Фаршад понимал, что, подобно стае рассеянных детей, гоняющих футбольный мяч, кризис с пакистанцами может помешать политикам в Нью-Дели действовать стратегически. Чего Фаршад не понимал, так это того, как он и его страна смогли предотвратить пакистанскую агрессию.
— Пакистанцы не двинутся с места без одобрения Пекина, — категорически заявил Патель. — У тебя слух китайца. Убедите их держать своих пакистанских союзников на поводке. Это не должно быть слишком сложно, не так ли?
– А русские? — спросил Фаршад.
Патель собрал две пустые чашки из-под чая и исчез на кухне. Когда он вернулся, в руках у него была толстая папка из плотной бумаги. — Наши разведывательные службы перехватили их планы, — сказал он. — Это все здесь. — Патель передал папку, в которой подробно описывалось, как российское подразделение спецназа при поддержке авианосной боевой группы захватит два слабо защищенных иранских острова в проливе. Вся операция заняла бы один день. Фаршад бегло просмотрел документы с растущим чувством тревоги. У нас было не так много времени, чтобы предотвратить эту катастрофу, в лучшем случае неделя.
Раздался звонок в дверь. Это было такси.
— Водитель отвезет вас в аэропорт, — сказал Патель.
— В аэропорт?
— Я полагаю, вы хотите вернуться в Тегеран, чтобы поговорить с генералом Багери. Мы забронировали для вас билет на самолет. Передайте мои наилучшие пожелания. Скажите ему, что мы с радостью ожидаем новостей о том, что наше грузовое судно освобождено, и что мы с нетерпением ждем нашего партнерства .