— Вы можете получить защищенную VoIP-связь со штабом Седьмого флота? Хант спросил радиста, который кивнул, а затем начал подключать красные и синие провода к задней панели старомодного ноутбука, который обычно использовался на тихих средних часах для видеоигр; это был примитивный и, возможно, более безопасный способ подключения.
— Чего они хотят? — спросил Моррис, который рассеянно смотрел на кольцо из шести кораблей, окружавших их.
— Они хотят вернуть этот рыболовный траулер, — сказал Хант. — Или, скорее, технику, что бы это ни было, и они хотят, чтобы мы убрались из этих вод.
— Каков наш ход?
— Я еще не знаю, — ответил Хант, который взглянул на радиста, который переключал переключатель VoIP, проверяя его на гудок. Пока она ждала, ее нога начала болеть от активного лазания по кораблю. Она сунула руку в карман, потерла больное место и нащупала письмо из медицинской комиссии. — Ты уже достал мне Седьмой флот? — спросила она.
— Пока нет, мэм.
Хант нетерпеливо взглянула на часы. — Господи, тогда позвони "Левину" или "Хуну". Посмотрим, смогут ли они.
Радист оглянулся на нее, широко раскрыв глаза, как будто искал в себе мужество сказать то, что он не мог произнести.
— Что такое? — спросил Хант.
— У меня ничего нет.
— Что значит — у тебя ничего нет? — Хант взглянула на Морриса, которая, казалось, тоже нервничала.
— Вся наша связь отключена, — сказал радист. — Я не могу вызвать "Левина"или "Хуна"…. У меня никого нет.
Хант отстегнула портативную рацию, которую она пристегнула к поясу, ту, которую она использовала для связи с мостиком, когда была на нижней палубе "Вэнь Жуй". Она нажала и отключила телефонную трубку. — Ты можешь выйти на любой канал? — Спросила Хант, впервые выдавая небольшой оттенок отчаяния в своем голосе.
— Только этот, — сказал радист, который поднял наушники, которые он слушал, и передал сообщение по циклу:
— Командующий ВМС США, это контр-адмирал Ма Цян, командующий авианосной боевой группой "Чжэн Хэ". Мы требуем, чтобы вы освободили захваченное вами гражданское судно. Немедленно покиньте наши территориальные воды…
Все экраны в кабине были выключены. Авионика. Оружие. Навигация. Все — темное. Связь Веджа замолчала за несколько минут до этого, что заставило его испытать удивительное чувство спокойствия. Никто с "Буша" не звонил. Здесь был только он, здесь, наверху, с неразрешимой проблемой. Самолет все еще летел сам по себе. Или, скорее, им управляли невидимые силы, которые плавно и осторожно маневрировали самолетом. Его спуск застопорился. По его оценке, он летел на высоте около пяти тысяч футов. Его скорость была постоянной, пятьсот, может быть, пятьсот пятьдесят узлов. И он кружил по кругу.
Он достал из своей дорожной сумки планшет, на который загрузил все региональные карты. Он также проверил компас на своих часах, хронометре Брайтлинг, который принадлежал его отцу. Сверившись с компасом и планшетом, ему не потребовалось много времени, чтобы точно вычислить, где он находится, а именно прямо над Бандар-Аббасом, местом расположения крупной иранской военной базы, охранявшей вход в Персидский залив. "Или Персидский залив, как они его называют", — подумал Ведж. Он наблюдал, как выжженная земля внизу медленно вращается, будто он летел по гоночной трассе в воздушном пространстве.
Существовал, конечно, небольшой шанс, что это отклонение его самолета было вызвано какой-то странной неисправностью в F-35. Но эти шансы были малы и уменьшались с каждой прошедшей минутой. Что было гораздо более вероятным, как считал Ведж, так это то, что его миссия была скомпрометирована, управление его самолетом взломано, а сам он превратился в пассажира этого рейса, который, как он все больше верил, закончится тем, что он окажется на земле на иранской территории.
Времени оставалось в обрез; в течение часа у него должно было закончиться топливо. У него был один выбор.
Вероятно, это означало, что в ближайшее время он не будет курить праздничный "Мальборо" на палубе "Буша". Итак, он потянулся между ног к черно-желтой полосатой рукоятке, которая была прикреплена к ракете в его катапультном кресле. "Вот оно", — чуть не сказал он вслух, подумав о своем отце, деде и прадеде, и все это за одно мгновение, которое потребовалось ему, чтобы потянуть за ручку.