— Разрешите говорить свободно?
— Давай, Джейн. Прекрати это дерьмо. Ты не плебей. Это не Банкрофт-холл.
— Хорошо, мэм, — начала Моррис, — я никогда об этом не думала. Мне бы даже в голову не пришло. У вас есть три хороших корабля с тремя хорошими экипажами. Тебе нужно куда-то себя деть. На самом деле, моя команда была очень взволнована, услышав, что у нас на борту будет сама "Королева Львов".
— Могло быть и хуже, — сказала Хант. — Если бы я была мужчиной, ты бы застряла с "Королем Львом".
Моррис рассмеялась.
— А если бы я был Королем Львом, — невозмутимо сказал Хант, — это сделало бы тебя Зазу. Затем Хант улыбнулась той широкой открытой улыбкой, которая всегда вызывала симпатию у ее подчиненных.
Что заставило Моррис сказать немного больше, возможно, больше, чем она сказала бы в обычном режиме: — Если бы мы были двумя мужчинами, а "Левином" и Hoon "Хун" управляли две женщины, как вы думаете, мы бы вели этот разговор? — Моррис позволил повисшему между ними молчанию послужить ответом.
— Ты права, — сказала Хант, делая еще одну затяжку, облокотившись на перила палубы и глядя на горизонт, на все еще невероятно спокойный океан.
— Как твоя нога? — спросил Моррис.
Хант потянулся к ее бедру. — Это так хорошо, как никогда не будет, — сказала она. Она не стала прикасаться к перелому в бедре, который она получила десять лет назад во время неудачного тренировочного прыжка. Неисправный парашют положил конец ее пребыванию в качестве одной из первых женщин в "Морских котиках" и чуть не оборвал ее жизнь. Вместо этого она потрогала письмо из медицинской комиссии, лежащее у нее в кармане.
Они выкурили свои короткие сигары почти до самых кончиков, когда Моррис заметила что-то на горизонте по правому борту. — Ты видишь этот дым? — спросила она. Два морских офицера выбросили сигары за борт, чтобы лучше видеть. Это был маленький корабль, медленно плывущий или, возможно, даже дрейфующий. Моррис нырнула на мостик и вернулась на смотровую площадку с двумя парами биноклей, по одному для каждого из них.
Теперь они могли ясно видеть его: траулер длиной около семидесяти футов, с низким бортом посередине, чтобы поднимать рыболовные сети, с высоким носом, предназначенным для преодоления штормовой волны. Из кормовой части корабля, где за сетями и кранами находился ходовой мостик, валил дым — огромные плотные темные клубы дыма, перемежающиеся оранжевыми языками пламени. На палубе поднялась суматоха, когда команда из примерно дюжины человек пыталась локализовать пламя.
Флотилия отрепетировала, что делать в случае, если они столкнутся с кораблем, находящимся в бедствии. Во-первых, они проверили бы, не прибывают ли другие суда для оказания помощи. Если нет, то они усилят любые сигналы бедствия и облегчат поиск помощи. Чего они не стали бы делать — или сделали бы только в крайнем случае — так это отвлечь внимание от своего собственного патруля свободы навигации, чтобы самим оказать эту помощь.
— Вы выяснили принадлежность корабля? — спросила Хант. Мысленно она начала прокручивать в голове дерево возможных решений.
Моррис сказала, что нет, ни на носу, ни на корме не было развевающегося флага. Затем она вернулась на мостик и спросила вахтенного офицера, упитанного младшего лейтенанта с копной песочно-светлых волос, поступал ли за последний час сигнал бедствия.
Вахтенный офицер просмотрел вахтенный журнал мостика, сверился с боевым информационным центром — центральной нервной системой корабельного сенсорно—коммуникационного комплекса на пару палуб ниже — и пришел к выводу, что сигнал бедствия не подавался. Прежде чем Моррис успела подать такой сигнал от имени траулера, Хант вышла на мостик и остановила ее.
— Мы поворачиваем, чтобы оказать помощь, — приказал Хант.
— Поворачиваем? - Вопрос Морриса вырвался у нее рефлекторно, почти случайно, поскольку все головы на мостике повернулись к коммодору, который знал так же хорошо, как и команда, что задержание в этих водах резко увеличивает шансы столкновения с военным кораблем Народно-освободительной армии. Экипаж уже находился в модифицированном общем помещении, хорошо обученный и готовый, в атмосфере царило мрачное ожидание.