Фаршад замолчал. В конце концов, он спросил: — Почему ты мне это рассказываешь?
— Я думал, ты будешь благодарен, — усмехнулся Патель. — Так и должно быть.
Фаршад позволил тишине вернуться между ними, и в этой тишине было подтверждение того, что он, как и Патель, понимал, что ничто не дается бесплатно. Если бы эта информация была правдивой, с ней была бы связана определенная цена. Если бы это была ложь, Патель ни о чем бы его не просил. Фаршад сел на диванчик и позволил старому адмиралу высказать свою просьбу. — Нам нужна ваша помощь, — в конце концов сказал Патель. — Во-первых, нам нужно освободить наш танкер. Его захват вызвал здесь настоящий переполох, и это было, ну… стыдно за нас. Однако, что более важно, когда наше правительство предпримет решительные действия, весьма вероятно, что пакистанцы могут использовать это как возможность для создания проблем, возможно, нападения на Кашмир или какого-нибудь внутреннего терроризма, спонсируемого одним из их суррогатов ISI. Когда речь заходит о пакистанцах, в нашей стране накаляются эмоции. Возможно, вы сможете понять, как это доказало бы… как бы это сказать? — отвлекающий маневр.
Фаршад понял. Определенная национальная идентичность определялась определенными национальными антипатиями. Что может быть более персидским, чем ненависть к израильтянину? Больше по-американски, чем ненавидеть русских? Даже если бы Патель не стал разглашать, какие "решительные действия" планирует предпринять его страна, Фаршад понимал, что, подобно стае рассеянных детей, гоняющих футбольный мяч, кризис с пакистанцами может помешать политикам в Нью-Дели действовать стратегически. Чего Фаршад не понимал, так это того, как он и его страна смогли предотвратить пакистанскую агрессию.
— Пакистанцы не двинутся с места без одобрения Пекина, — категорически заявил Патель. — У тебя слух китайца. Убедите их держать своих пакистанских союзников на поводке. Это не должно быть слишком сложно, не так ли?
— А русские? — спросил Фаршад.
Патель собрал две пустые чашки из-под чая и исчез на кухне. Когда он вернулся, в руках у него была толстая папка из плотной бумаги. — Наши разведывательные службы перехватили их планы, — сказал он. — Это все здесь. — Патель передал папку, в которой подробно описывалось, как российское подразделение спецназа при поддержке авианосной боевой группы захватит два слабо защищенных иранских острова в проливе. Вся операция заняла бы один день. Фаршад бегло просмотрел документы с растущим чувством тревоги. У нас было не так много времени, чтобы предотвратить эту катастрофу, в лучшем случае неделя.
Раздался звонок в дверь. Это было такси.
— Водитель отвезет вас в аэропорт, — сказал Патель.
— В аэропорт?
— Я полагаю, вы хотите вернуться в Тегеран, чтобы поговорить с генералом Багери. Мы забронировали для вас билет на самолет. Передайте мои наилучшие пожелания. Скажите ему, что мы с радостью ожидаем новостей о том, что наше грузовое судно освобождено, и что мы с нетерпением ждем нашего партнерства .
За окном водитель стоял у своего такси.
— Что это за "решительные действия", о которых ты все время говоришь? — Спросил Фаршад. — Генерал Багери захочет знать. — Фаршад остался на диване, словно приклеенный к месту, как будто его возвращение в Тегеран могло зависеть от этой последней информации.
Патель одарил Фаршада долгим, оценивающим взглядом. — То, что мы собираемся сделать дальше, будет драматичным, — ответил он. — Но это положит конец этой войне. Ты будешь мне доверять? — Патель положил ладонь на руку Фаршада.
Снова и снова Чоудхури продолжал звонить ей. Сидя на заднем сиденье такси по дороге в посольство, он был в панике. Саманта не отвечала на звонки. Он продолжал набирать и набирать номер.
Ничего.
Его бывшая свекровь, к которой техасская оса Чоудхури никогда не испытывала никакой привязанности, жила в Галвестоне, ее здоровье пошатнулось, единственным удовольствием был океанский воздух и периодические визиты дочери.
Переходя с восточного на западный берег реки Ямуна, Чоудхури набрал электронное письмо Саманте: "Я много раз пытался дозвониться до вас. Пожалуйста, позвоните — Сэнди
Во входящем ящике Чоудхури появилось новое электронное письмо — ответ от Саманты из офиса. Я буду отсутствовать на рабочем месте и буду в Галвестоне по семейному делу до понедельника, 24 июля. Если проблема срочная, пожалуйста, позвоните на мой мобильный телефон.