– Мальчика, – неохотно сказал Гриф. Вспоминать не хотелось. – И его мать. Из парижской деревни. Если бы не эта дурацкая псина…
…Собака кинулась из-за дома – огромная мохнатая зверюга метра полтора в холке. Молча. Оскалив двойной ряд острых зубов. Гриф даже не успел ничего понять – среагировало тренированное тело. Отскочив в сторону, Гриф раскроил собаку очередью из унистрела.
– Жулька! – срывая голос, к телу чудовища бросился щупленький белобрысый мальчишка лет семи.
– Ты убил мою Жульку… Ты… – размазывая грязь и слезы по щекам, мальчик обернулся к Грифу.
– Извини, – сказал Гриф, забыв, что из-за маски ребенок не видит его виноватой улыбки.
– Тони! – истошно закричала высокая женщина, кидаясь между мальчиком и Ловчим. Не успела. С замурзанного пальчика ребенка, обвиняюще устремленного на Грифа, сорвался сгусток пламени.
– Тони!! – Трава у ног Грифа загорелась, унистрел, опять сам прыгнув в ладонь, отшвырнул мальчика назад тремя выстрелами. – Тони! Сыночек! – Женщину Гриф успел застрелить до того, как с ее засиявших алым светом рук потек огонь.
А потом ему под ноги рухнул живой факел, забился в истошном крике – Гриф с трудом узнал голос своего адъютанта. Ловчий отпрыгнул, вскидывая оружие, и в ту же секунду понял, что все кончено.
Они шли на него толпой – мужчины, женщины и дети. Впереди – рыжеволосый широкоплечий здоровяк, похожий на бога огня, с алым светом в шальных глазах и жуткой спокойной улыбкой. Пламя уже плясало в его ладонях, медленно, очень медленно тянущихся к Грифу.
– Стойте! – заорал Гриф, срывая голос.
Они замерли все – разведчики из команды Грифа, рванувшиеся было на подмогу командиру, люди с огнем на ладонях, и даже само пламя как будто тоже притихло, жадной собачьей лаской вылизывая пальцы своим хозяевам.
– Стойте! – Гриф очень осторожно поднял руки и медленно отвел в сторону унистрел. Секунды падали как капли ядовитого дождя, разъедающего плоть до костей. Палец на спусковом крючке свело судорогой. Гриф понимал: одно неверное движение, слово или даже вздох – и он вместе с ребятами превратится в живой костер. Он смотрел не мигая в глаза рыжего предводителя. В огонь, который надо было погасить в первую очередь. – Стойте. Мы не убийцы. Мы ведь пришли помочь. Мы просто…
Его слова оборвало стрекотанье унистрелов. Бог огня, разрезанный одновременно несколькими очередями, повалился на землю. Его голова подкатилась к самым ногам Грифа. Глаза недоуменно моргнули, вспыхнули в последний раз жаром, впиваясь взглядом в лицо Ловчего.
– Лжец, – губы искривились от боли и презрения. – Лже…
Гриф не двигаясь, смотрел, как угасают уставившиеся на него озера кипящей лавы, застывают под коркой пепла.
– Ложись! – закричали сзади. – Огонь!
Будто сегодня еще было мало огня…
Вовремя подоспевшая истребительная бригада накрыла деревню огнем из свинца. Половину жителей уложили на месте в первые же минуты. Остальные разбежались, швыряясь лепестками пламени беспорядочно и почти безрезультатно. Их ловили поодиночке, неторопливо и осторожно, как опасных зверей. Не скрылся никто.
В наскоро сооруженном походном лазарете Грифу перевязали обожженые ноги. Раненых было немного. Убитых – двое. Адъютант и молоденький солдат из истребительной.
Не считая четырех десятков местных жителей.
– Спасибо, – сказал Гриф командиру истребительной. – Если бы не вы…
Тот фыркнул, стягивая маску. Гриф узнал его лицо, изрытое морщинами и шрамами, насмешливую улыбку и ясный взгляд небесно-синих глаз.
– Полковник Птица!
– Что, считаешь нас убийцами? – спросил тот вместо приветствия. – Как ты сказал этому мутанту? А, Ловчий? Мы не убийцы? Вы… А мы?
– Я думал, получится с ними договориться. Я хотел…
– Ты ведь потому от нас ушел, чтобы не быть убийцей? А, Ловчий? – Полковник улыбался, и Гриф подумал, что, наверное, с такой холодной и страшной улыбкой тот стреляет в мутантов.
– Гриф… – выплюнул полковник. – Стервятник? Думаешь, это лучше?
– А вы? – Гриф разозлился.
– Я? Я просто птица, сынок. – Полковник постучал пальцем по золотой нашивке на своем рукаве – хищная птица, растопырив когти, летела среди облаков. – И я чищу наше небо от чудовищ.
– Кажется, мы оба делаем одно и то же? – примирительно предположил Гриф. – Только разными средствами.
– Верно. Вот так верно, сынок. Хотя орлам и не понять падальщиков, – он опять усмехнулся, вызывающе глядя на Грифа.
– Я хотел другое имя.
– Но ты так и не попробовал его сменить.
– Когда-то вы сказали, главное у птицы – крылья.
– Помнишь? – полковник польщенно улыбнулся. – Сказал. Так и есть. У нас есть крылья, – он опять постучал по нашивке. – И мы одна команда. Команда, которая чистит небо и землю от чудовищ. Ты так и не понял, Ловчий, что это не убийства? Это война…
– Мальчика и мать? – Наблюдатель усмехнулся. – Да брось, Ловчий. Ее потом Огнеметцами назвали, деревню? В отчетах.
Наверное, Наблюдатель читал эти отчеты, где было сказано, что при зачистке деревни Огнеметцы были уничтожены все жители. Абсолютно. До грудных младенцев. Потому что их матерей застрелили и никто не знал, как уговорить испуганных заплаканных детей успокоиться и не швыряться огнем в незнакомых людей.
Он все знает, подумал Гриф, глядя на улыбающееся лицо Наблюдателя. И вспомнил почему-то последний пристальный взгляд убитого вожака огнеметцев.
– А остальные? Все, кого твоими стараниями в Изолятор, а? Думаешь, стерилизация и психологическая обработка это не смерть? Что, не видел, какими они безвольными куклами становятся после этого, а?
– Я не думал… – Гриф осекся. Как раз такие мысли иногда не давали ему спать – особенно, с тех пор, как Инга…
– Все мы боимся думать, – вздохнул Наблюдатель. – Я сам недавно… Я читал отчеты. Знаешь, там, наверху, им уже все понятно, но они тоже психи и они боятся… Они обрезают информацию, каждому по кусочку, чтобы нельзя было сложить целое и понять. Чтобы не было паники. Я читал очень много отчетов, Ловчий. Я складывал эти кусочки. Я тоже боялся, но когда я увидел целое – я испугался еще больше.
– Война, – сказал Гриф.
– Что?
– Мы называем это очисткой территории. А на самом деле…
– Да, да, – закивал Наблюдатель. – Как будто это наша земля и мы имеем право ее почистить от всех остальных. Самое страшное, многие в это верят.
– Я раньше верил, – пробормотал Гриф.
Он хотел попасть именно в первую истребительную. Легендарную. Гордость армии. Участвовать в самых опасных операциях, чистить землю от самых жутких чудовищ. Тренировался на полигоне до изнеможения, до потери сознания. Потом по ночам снились монстры, уродливые пародии на людей, только уже не виртуальные, а настоящие. Они обступали со всех сторон, тянулись крючковатыми лапами, скалили полузвериные рожи, а вместо тяжелого армейского унистрела в руках вдруг оказывался муляж, электронная игрушка для тренировочных боев…
– Еще один теоретик, – усмехнулся полковник Птица, знаменитый командир первой истребительной, разглядывая документы новичка. – Отличник. В распоряжение лейтенанта Сокола. – Обернулся к остальным, рявкнул зычно: – Отдыхаем, птенчики! Но не расслабляемся. Скоро вылет.
«Птенчики» загудели довольно, освобождая могучие тела от тяжести защитной брони и оружия.
Лейтенант Сокол пополнению не обрадовался. Буркнул хмуро:
– Оружие получил? Нет? Бегом! Куда, стоять. Я отпускал? Ни одного движения без приказа. Даже не дыши, понял? Через два часа выходим. Форма зимняя, маскировка. Оружие в боевой готовности. Вперед не лезть и не отставать. Ясно?
– Так точ…
– Теперь пошел.
– А можно…
– Что еще?
– Имя. Я слышал, что здесь…
– Слышал, – поморщился лейтенант. – Меньше надо слушать, чего не надо. И болтать. Имя получишь после первой операции. Если выживешь. Какое хочешь?
– Я хотел бы… Грифон. Это такое крылатое мифическое…
– Ясно, – оборвал лейтенант. Черкнул быстро в документах. – Гриф. Иди. Оружие и форма. Быстро, быстро!