Сморщенный азиат кивнул и пошёл к кухне.
– И ещё, Вонг.
Кореец остановился.
– Мой друг Василиск – талантливый нейрохирург… – Марек показал глазами на Басса.
Кореец кивнул.
– …и он отрежет тебе голову, если ты опять принесёшь ему посуду с этой психотропной рекламой.
Снова спокойный, молчаливый кивок. Либо ему каждый день отрезают голову, либо он никогда не повторяется, заключил Басс.
Исчезнувший на миг Вонг снова стоял рядом. Стаканы с молоком он поставил на стол абсолютно симметрично. Марек тем временем схватил с его подноса крупный золотой крест.
– Угадай загадку, Василь. Есть нация, достигшая совершенства в трёх вещах: оружие, алкоголь, и женщина, внутри которой спрятана другая женщина.
– Если бы такое государство существовало, оно до сих пор сохраняло бы мировое господство. Может, даже захватило бы Марс.
– Точно! Только для мирового господства этим крутонам нужна ещё одна мелочь. Надо уметь смешивать коктейли, чтоб похмелье не замучило. А они не умеют. Потому их и зовут «rasseyane». Отец как-то объяснял мне, что это слово означает человека, который плохо концентрируется и всё путает. Но водка и матрёшки у них по-прежнему в норме. И вот эти игрушки тоже.
Марек поцеловал верхушку креста и вытянул руку вперёд. В коротких и пухлых пальцах золотая штуковина и вправду смотрелась как игрушка.
– Они называют это «Automat Kalashnikoff Electronyi». Акел, проще говоря. Идеальная штука для ближнего боя. Смотри.
Крест тихонько зажужжал. Носик соусника, стоявшего на столе в конце зала, опал и стёк вниз. Словно был из воска, а не из фарфора.
Басс взял акел, взвесил на ладони: крест оказался неожиданно лёгким. Впрочем, глупо было бы ожидать чистого золота.
– А есть к нему… кобура какая-нибудь? – Басс с трудом припомнил старинное слово.
– Могу полный комплект снаряжения святназовца выдать. Включая пуленепробиваемую ряс-палатку и слезоточивые гранаты РПЦ-5. – Марек взмахнул рукой, приставил кончики вытянутых пальцев к виску и одновременно выпучил глаза в небо, изображая нечто, чего Басс не понял.
– Я просто спрашиваю, как эту штуку носят. Жальник у меня в пальце, никуда не денется. А с этим что делать?
– Вообще-то они её на груди носят… На цепочке.
– Ага, так и знал, – поморщился Басс. – На самом виду, значит. На цепочке, на крючочке, на бабских бусах. Убивал бы таких дизайнеров. Ты бы мне ещё кадило с нейролептиками предложил!
– Ну, у русских-то эти штуки только патрули носят. Им прятать нечего…
Басс продолжал рассматривать оружие. До чего дурацкие формы иногда принимают вещи исключительно из-за традиций! Так и перепутать недолго. Правда, есть ещё эта идиотская новая мода, вторая волна неоархаики. Когда форму специально меняют именно для того, чтобы сбить с толку. Конспиративная неоархаика.
С коралловым ожерельем Марии так и вышло.
Волосы как саргассы во время шторма. Аквамариновые глаза, в которые нельзя смотреть неотрывно дольше минуты…
В молодости Басс скептически относился к понятию «талант». Но встреча с Марией сильно пошатнула его веру в мир, где всё достигается упорным трудом, а случайности потому и называются случайностями, чтобы не ждать их повторения.
У неё был самый настоящий талант: к ней так и липли секты. Любые секты – вот что шокировало его больше всего. Вслед за стерильными саентологами Марию с не меньшим удовольствием принимали в своё лоно бешеные экотеррористы. Не вылезающих из Сети кликаббалистов и не вылезающих из кибов технокочевников легко сменяли презирающие технику шейперы из «Знания Силы» или туповатые чисторасы из «Формы Уха». Улыбчивые бахаиты уступали место нервозным дот-коммунистам, интеллигентным франц-христианам, волосатым гей-славянам или лысым дзен-буддистам. После них Мария так же спокойно могла стать адепткой культа Киберлы (то есть ходячей антенной, вызывающей наводки в целых кварталах одним движением руки), или превратиться в пламенную сендереллу с персональным Че в сердце (Басс сначала думал, что ей опять всадили имплант, но это была всего лишь иконка из чего-то красного).
Даже уровень конспирации не был для Марии помехой. Когда-то Басс потратил полгода, чтобы внедриться в КРаПТ, очень ловкую банду «чёрных» скриптунов. Но даже и через них он не смог добраться до Флоры, самой скрытной сети биокибернетиков. Его интерес объяснялся просто: расстраивала необходимость покупать инструменты вроде джека-потрошителя по сумасшедшим ценам. В других случаях можно было достать скрипты и сварить всё самому, но окажись в устройстве хоть один живой биочип – пандора бесполезна.