С наступлением упадка в государстве все эти связи ослабевают, начиная с высших. Прежде всего, исчезает любовь к правительству, за нею — любовь к родине, потом к своим соплеменникам и наконец, в конце концов, исчезает привязанность даже к членам своей семьи. В порядке постепенности беззаветная любовь к правительству сменяется любовью или привязанностью к личности правителя. Эта последняя уступает свое место полному равнодушия. Далее следует уже ненависть сначала к личному составу правительства, а потом к правительству вообще, соединенная с непреодолимым желанием его уничтожить. Когда упадок бывает очень силен, это чувство достигает своего высшего напряжения и тогда редкий государь умирает собственною смертью, все равно: хорош ли он, или не хорош, виновен в чем-нибудь, или нет. Ненависть в этом случае так же дело инстинкта, а не разума, как любовь во время подъема.
Если бы правительство не подчинялось закону вырождения и оставалось неизменным в то время, когда весь народ падает, то оно могло бы временно удержать государство от распадения искусственными мерами. Но правительство вырождается с народом, а потому падает в умственном и нравственном отношении и теряет энергию, без которой не может правильно отправлять свои функции.
В начале упадка правительство бывает еще довольно сильно, потому что на стороне его здоровое большинство. Тогда оно не останавливается ни перед какими мерами, чтобы удержать от распадения государственную машину. Но по мере того, как упадок продвигается вперед, правительство слабеет и не находит более поддержки в вырождающемся обществе. Государственная машина расшатывается и расползается по всем швам. В начале ее заедает формалистика, а затем лицеприятие, доносы, шпионство, взяточничество и казнокрадство. Лишаясь энергии и поддержки со стороны народа, правительство бывает не в состоянии провести какую-либо твердую государственную систему. Законов в это время обыкновенно издается очень много, но соблюсти их некому. Правительство или бессильно это сделать, или его органы являются продажными и торгуют законами. Кроме того, правительство во время упадка теряет свое единство и дробится. Власть, прежде принадлежавшая одному лицу, разделяется между несколькими, и эти отдельные представители враждуют, борются и воюют между собою.
Таким образом, правительство и народ в своем вырождении идут на встречу друг другу и между ними дело непременно должно дойти до столкновения и борьбы. А потому в каждый упадок у правительства или, лучше сказать, у партии, его защищающей, происходит борьба с парией антиправительственной. В этом сходятся все народы и государства всего мира. Но какой характер примет борьба в том или другом государстве в тот или другой из его упадков, это зависит от характера народа и от степени его подъема.
В одних случаях дело не доходит до ненависти к форме правления и к правительству вообще и ограничивается борьбой против личности правителя. Это так называемая династическая борьба, когда одна партия принимает сторону одной династии или одной личности, а другая — другой. В других случаях борьба направляется не против формы правления, а против власти правительства вообще. Тогда в результате получается ограничение власти, а в иных случаях полное сведение ее к нулю. Правителю тогда ничего не остается, кроме титула и казенного содержания. Наконец, борьба и ненависть антиправительственных партий может направиться против формы правления, и тогда монархия сменяется республикой или республика — монархией.
Средствами борьбы в начале упадка обыкновенно являются съезды и сеймы, дебаты и драки, а в заключение бунты, революции и бесконечные междоусобные войны, сопровождающиеся разорением страны и изменением ее жителей.
Но борьба не может кончиться даже и в том случае, если правительство сокрушено: она сменяется новой борьбой из-за власти.
Вырождающийся человек не только не выносит никакой власти над собой и ни малейшего стеснения своей свободы, но сам стремится к власти. Властолюбие и всеобщее желание во что бы то ни стало стать выше своего положения составляют самые главные и неизбежные пороки вырождения. Никто не хочет быть подчиненным, а все хотят быть начальством. Эти времена изобилуют всякого рода узурпаторами и самозванцами.
Сельское простонародье в этом отношении также не отстает от интеллигенции. Если во время подъема оно питает безотчетную инстинктивную любовь и преданность к высшим классам, то во время упадка вся ненависть его обращается не против правительства, а всегда против высших правящих классов. Это обстоятельство нередко дает повод правительственной партии вступать в союз с простонародьем против вырождающейся интеллигенции.