— Она же ещё ребёнок!
— Предатель!
Солдаты прикрикнули и велели всем возвращаться в бараки. Я продолжал держать Марину за волосы. Она тихо поскуливала и размазывала по лицу слёзы и кровь из разбитого мною носа. Один из солдат внимательно посмотрел на мой браслет и нашивку на рукаве, означающую, что я выделяюсь из толпы обычных заключённых, и, кивнув, произнёс:
— Следуйте за мной.
Мы шли быстро, и Марина с трудом поспевала за нами. Она извивалась и пыталась освободиться из моей хватки, то матеря меня, то умоляя отпустить её. Я не обращал на неё внимания. Идя вдоль бараков, я пытался понять, осталось ли что-то от меня прежнего? И смог бы я год назад так хладнокровно приговорить молодую девушку к мучительной гибели? Почему жестокая и непонятная инопланетянка с каждым днём становилась чем-то необходимым и важным, самым важным в жизни? Ведь я мог просто пройти мимо. Но вместо этого волоку гадкую девчонку на суд Уззе.
В окнах корабля ярко горел свет. Пройдя по коридору мимо кают, мы поднялись на второй этаж и зашли в первую слева дверь. За ней оказался просторный зал с удобными креслами, небольшими столиками, уставленными едой и напитками, и мягким ковром. У верхушки Иных явно был какой-то свой праздник. Мужчины были одеты в тёмные рубашки и брюки, девушки и женщины в платья. На удивление все были босиком. Разбившись на группы, они спокойно и равнодушно вели разговоры на своём языке. Я моментально нашёл среди них Уззу. Сердце пропустило удар, а затем учащённо забилось. Строгое платье в пол из плотной чёрной ткани делало её старше и контрастировало с бледной кожей, и Узза выглядела прекраснее всего, что я когда-либо видел. Резкая боль в заклеймённой руке неожиданно отрезвила меня. На миг я растерялся и с лёгким удивлением посмотрел на Марину. С трудом вспомнил причину моего присутствия здесь.
Тем временем Иные обратили на нас внимание. Тотчас же наступила тишина. Узза нахмурилась и подошла ко мне.
— Что происходит? — в её голосе отчётливо слышалась ярость.
— Простите, — я опустил взгляд в пол. — Эта узница говорила про очередную попытку бунта. Я подумал, что нельзя оставлять это без внимания.
— Надо же, — проговорила Узза. Схватила лицо Марины пальцами и заставила ту поднять голову. — Как же вы мне надоели! Эта планета — самая никчёмная из всех известных мне. Пожалуй, легче будет её просто уничтожить, чем сделать из этой расы что-то стоящее.
— Не стоит делать такие выводы, — подала голос одна из Иных, Дэна. — Нужно всего лишь провести глобальную чистку. Ну и, разумеется, допросить это недоразумение, — она подошла к Марине и закатала той рукав на правой руке.
— Марк, — подал голос Иг, — не желаешь ли поучаствовать?
Я вздрогнул. Участвовать в допросе? Не зная, что сказать, я вопросительно посмотрел на Уззу. Та слабо улыбнулась и произнесла:
— Марк, я хочу, чтобы ты принял участие в допросе. Ты понял?
— Да, — моментально откликнулся я, даже не подумав о сопротивлении. Нечто прошептало на ухо, что у меня нет выбора. Мне необходимо исполнить желание Уззы.
— Какой у тебя послушный питомец, — насмешливо произнёс Иг. Узза злобно на него посмотрела, и тот в шутливой манере поднял руки, будто говоря «сдаюсь».
Я никак не отреагировал на его реплику. К оскорблениям со стороны Ига я уже привык, да и положение у меня сейчас было очень шатким, и лишние эмоции могли всё усугубить. По приказу Уззы я принёс из соседнего зала стул, на который усадили Марину и связали ей руки, заведя их за спинку. Вокруг неё встали Узза, Дэна и Иг, остальные расселись по диванам.
— Приступай! — приказала Узза.
Не зная, что делать, я ударил Марину по лицу. Не сильно, но её голова всё равно мотнулась в сторону, и девушка тихо вскрикнула.
— Говори всё, что знаешь, — Узза явно злилась. — Про какой бунт ты говорила?
Марина злобно смотрела на нас. Её губы слабо шевельнулись, но ответа мы не дождались. Узза кивнула мне, и я снова нанёс удар, потом ещё один почти сразу же, не давая Марине оклематься. Перед глазами всё плыло, во рту появился кислый привкус. Никогда не думал, что причинять боль беспомощному существу настолько тяжело. Вспомнилось, как всего несколько дней назад я возле уборной избивал дубинкой парня, сломавшего мне нос, но тогда ощущения были совсем иными: будто кто-то взял под контроль моё тело. Сейчас же я бил по своей воле, по своему желанию, которое появилось из ниоткуда. Я знал лишь одно: Марина угрожала Уззе, Марина оскорбила Уззу, и Узза хочет, чтобы Марина страдала. И мне необходимо было сделать всё, чтобы Узза была довольна.
После нескольких ударов Иг велел мне остановиться. Марина, хрипло дыша, сплюнула кровь на пол. Её лицо было мокрым от пота и слёз, но взгляд оставался злобным и уверенным. Сломить её оказалось не так просто, как я думал.
— Ну, дорогая, — мягко произнесла Дэна, взяв Марину за волосы и запрокидывая ей голову, — расскажи нам, что за бунт вы хотите устроить? Кто его планирует устроить? Когда? Ты нам всё расскажешь, и боль прекратится.
— Ничего я вам не буду рассказывать, — тяжело дыша, ответила Марина. — Вы — убийцы! Мы не успокоимся, пока каждый из вас не окажется мёртвым у наших ног. Но перед тем, как вас убить, мы отомстим за каждого убитого человека, за каждую секунду боли, что вы нам причинили! Нас много и нас не сломить.
— Какая упрямая, — проговорил Иг.
Он подошёл к одному из столиков и взял с него бутылку воды. Дэна продолжала держать голову Марины. Я заметил, что на миг в глазах девушки промелькнул ужас. Подойдя к узнице, Иг одной рукой разжал ей челюсть, а другой вставил в рот горлышко бутылки. Вода полилась, и Марина начала хрипеть и вырываться, но Дэна крепко держала её голову. Глядя на мучения девушки, Иг рассмеялся. Когда бутылка опустела, Иг откинул её в сторону, а Марину вырвало водой себе на грудь и ноги. Узза поморщилась.
— Говори, если не хочешь чего-то более мучительного и неприятного, — зло прошипел Иг, наклоняясь к лицу Марины. — О каком бунте шла речь?
Марина плюнула ему в лицо. Нечто, не видимое глазу, но ощутимое телом, вырвалось из Ига и опрокинуло стул вместе с Мариной. Дэна подала ему салфетку, и тот вытер лицо.
— Поставь её нормально, — приказала мне Узза.
Я повиновался. Марина тяжело дышала, всё ещё не отойдя от пытки водой.
— Лучше скажи всё, что знаешь, — тихо посоветовал я. — Не обрекай других на мучительную смерть своим молчанием. Ты должна понимать, что может начаться, если ты не расскажешь о ваших планах.
Марина не ответила. Её упрямство начинало раздражать. Казалось, что она пересмотрела фильмов про самоотверженных героев и уверена, что в последний момент её спасут, а злодеи будут повержены. Глупая девчонка!
— Марк, — мягко произнесла Узза. Её тон никак не подходил к холодной ярости на её лице, — я хочу, чтобы ты продолжил допрос. Делай с ней, что хочешь, только добейся информации. Ты, — обратилась Узза к солдату, что привёл нас сюда, — отведи Марка и эту, — она презрительно посмотрела на Марину, — в допросную.
Солдат кивнул, отвязал Марину и жестом показал следовать за ним. Марина почти валилась с ног, и мне пришлось подхватить её и помочь идти. Выйдя на лестницу, мы зашли в неприметную дверь, за которой скрывался коридорчик. От него в обе стороны тянулся ещё один коридор с дверьми по обе стороны. В одну из дверей мы и зашли.
В комнате, где мы оказались, стоял стул с регулируемой спинкой и подлокотниками, возле него табурет и высокий столик на колёсиках. На нём лежали непонятные приборы, к которым я не рискнул прикоснуться. Солдат усадил Марину и зафиксировал её с помощью ремней, обёрнутых вокруг её живота, голеней и предплечий.
— Помощь нужна? — спросил он у меня.
— Нужно ведро воды и электрошокер, — подумав, ответил я.
Через минуту солдат притащил ведро с холодной водой, а электрошокер оказался лежащим на столике. Мне объяснили, как им пользоваться, сообщили, что за допросом наблюдают, поэтому не нужно записывать показания Марины, и удалились.
— Как ты можешь? — прохрипела Марина. — Как ты можешь быть на их стороне?
Я на мгновение замер, а потом взял ведро и вылил половину воды на Марину. Вода оказалась холодной, и девушка начала дрожать.