Ой, народ прет к нему!.. Есть отчаявшиеся такие… ухорезы, ни своей, ни чужой башки не жалко. Спрашивают:
– А кто конкретно будет нас драть?
Тот замрет – день не дышит, два. Потом глаза вверх! – молодец прямо, работает на совесть, – глаза вверх, через пять минут говорит:
– Кому не лень, тот и будет вас драть.
Все очень верят ему. Один попался сильно умный, говорит:
– Кого вы слушаете? Он же жулик.
Сразу этого умного – цоп! Голову ему свернули набок, чтобы всем издалека было видно, что он умный очень. Остальным сказали:
– Кому не нравится, идите!.. Пытайте счастья на стороне. А мы дождемся, когда этот святой человек скажет нам что-нибудь хорошее на Родине.
Тот пока говорит только:
– Вас будут драть.
Вчера он начал гадать по пиву – к концу дня предсказал… одним – «васусать», а другим – «матьвасусу».
Старики думают, что в обоих случаях означает одно – вас будут драть.
Завтра он начнет предсказывать по водке.
Все ждут, что скажет. Но, что бы ни сказал, все верят – сбудется слово в слово.
Рейтинг
Все рейтинги врут.
Недавно еду в метро. Входит в вагон мужик – вылитый Чубайс! Четырнадцать и девять десятых процента хотели сойти на ходу, двенадцать и шесть десятых стали искать, нет ли под рукой чего тяжелого, девять и пять десятых процента улыбаются в пространство – затрудняются ответить, если о чем-то спросят.
И вот один нашел что-то тяжелое, обрадовался – слезы из глаз. Подходит к Чубайсу, говорит:
– Ну что, рыжий?!
Меня даже покоробило. Нельзя так фамильярно. Главное – тот на восемьдесят и три десятых процента черный. Так вылитый Чубайс, только черный весь и ростом чуть ниже… чем Гайдар.
Короче, обидел того ни за что. А народ же у нас жалостливый. Он может забить до смерти, но если тебя кто-нибудь до него обидел, он заступится.
Смотрю, процентов семьдесят уже стеной за Чубайса. Но он боком стоял, Чубайс-то, а тут вдруг повернулся лицом… И все креститься начали. Боком – Чубайс, а обернулся – Черномырдин! На лицо – не различишь. Два лица как два яйца. Даже как два овца из одного яйца.
Только он повернулся – двадцать и три десятых процента начали кошельки перепрятывать, шесть и семь десятых процента, и среди них семь и шесть десятых из тех девяти и пяти десятых, кто до этого в пространство улыбался, они стали шарить, нет ли чего тяжелого под рукой. И тут остановка – сорок три и две десятых вышли, тридцать девять и шесть вошло.
Один, который вошел, увидел Черномырдина, сразу без «здрасьте», без «пожалуйста» говорит:
– Где зарплата?
Тот говорит:
– Какая зарплата?
И вот я клянусь!.. Голос как у Зюганова. Несколько коммунистов ехало – хотели встать… но побоялись, что место займут.
Тут вагон дернуло, мужчина этот… он же гражданин Чубайс, он же Черномырдин, он же Зюганов, ногами запетлял, потом уцепился за какую-то женщину, за волосы и, конечно, все сразу увидели – Жириновский! По повадкам – Жириновский.
Двадцать пять и семь десятых мужчин повеселели сразу – в надежде на скандал. Девяносто шесть и восемь десятых женщин достали газовые баллончики, у двоих утюги оказались, у одной мышеловка. Три процента пассажиров затрудняются ответить на вопрос: мужчины они или женщины.
И тут этот Зюганов-Жириновский говорит вдруг:
– Россияне… к вам обращаюсь я.
Тут я совсем сбился, уже никак не понять, кто за кого, кто против всех – и еще опять остановка случилась. А когда поехали, мужчина снова:
– Россияне, к вам обращаюсь я… подайте, кто сколько может.
Единственно, что хорошо, – сразу считать стало легче: восемьдесят один процент кинулись газеты читать, десять и три десятых – стихи английских поэтов, остальные заулыбались – затрудняются ответить на вопрос, как их зовут.
А мужчина кепку достал откуда-то и протягивает, чтобы в нее подавали. А кепка-то лужковская!! Как будто только что с него сняли.
Ну и за кого народ? Если на моих глазах двадцать процентов достали кошельки, двадцать полезли в карман, двадцать в загашник, двадцать в бюстгальтер и двадцать в чулок – за деньгами, чтобы подать… а подал я один. За кого народ?
И еще я остановку свою проехал, на работу опоздал.
Все рейтинги врут.
Особенности национальной охоты
– А это не у вас вчера завалили банкира?
– Не-ет, ты что?! Откуда? У нас кто водится: депутаты, владельцы ресторанов, казино. Банкирчиков нету. Если только подранок забежал. Вряд ли.
– А чиновники у вас водятся?
– Есть. Раньше пугливые были, а сейчас из рук берут.
– Да ты что?!
– Ей-богу! Люди кругом – они не боятся ничего, берут, хоть бы что им.
– Из рук?!
– Из рук прямо! Сколько ни дай, все возьмут. А у вас разве не водятся чиновники?
– Нет, у нас политики больше. Столько развелось их – ужас! В том году весь урожай сожрали.
– Да ты что?!
– Ей-богу! Мы их на аплодисменты ловим. Хлопнешь в ладоши – и вот он, выскочил уже откуда-нибудь. И давай петь. До того красиво поют! Такие трели выводят! Дрю-дрю-дрю, та-та-та и дрю-дрю-дрю.
– Да ты что?!
– Ей-богу!
– И дрю-дрю-дрю?
– И дрю-дрю-дрю. Да хоть как! Про зарплату может спеть, про жилье, про пенсии. Стоишь думаешь: ведь тебя убивать пора, – а сам заслушался.
– Что же они, опасности не чуют, что ли?
– У их чего-то не хватает, у политиков. Кожи, что ли. У него, когда рот открывается – уши закрываются.
– Надо же!.. Да-а, природа-мать! Кого только в ней нет…
Плохо, экологию загадили – воры в законе улетели все в теплые края, там и на яйцах сидят. Новых русских раньше-то! А сейчас весной если возьмешь одного-двух на проститутку, а так нет.
– Да-а. Сами же мы и виноваты. Мутанты уже появились. Спереди смотришь – политик, а сбоку глянешь – киллер!
– Да ты что?!
– Вот те крест.
– Господи, спаси и помилуй!
– Не знаешь, на кого охотишься… Ну ничего – Бог не выдаст, скоро уж пойдем на депутатов.
– Рано еще. Что, они только приступили, еще не набрали ничего, навара не будет. И с ними сейчас тоже умаешься.
– А что такое?
– Следы перестали оставлять.
– Как – перестали?
– «Как»… Вот депутат, вот деньги. Все смотрят в упор – вот депутат, вот деньги. Никто глаз не сводит – вот депутат, вот деньги…
– Ну?
– Вот депутат…
– Дальше что?
– Все, денег нет уже.
– Да ты что?!
– Ей-богу!
– Твою мать-то!
– А одного депутата стали травить, он на их бросился, они давай палить, а у него пули ото лба отскакивают.
– Такие пули?
– Такой лоб… А так у нас водятся челноки, бомжи, нищие, эти… которые совсем уже… о, память-то… врачи, инженеры, учителя. На их никто не охотится.
– Да. На что они? Для забавы если. И то какая охота? У нас они прямо на огород забегают… морковка там, картошка. Лопатой шлепнул его по башке, и вся охота.
– Да. Что они? Еле ноги носят.
– Значит, это не у вас вчера банкирчика завалили?
– Не-ет, ты что?! Одни разговоры… Не та охота стала, не та.
Дедушкина сказка
Ребятушки, вы же себе так головы проломите! А вот вы лучше усаживайтесь поудобнее, я вам сказку расскажу. Веселую! Нет, я знаю… Нет, ничего не перепутаю… У кого склероз?.. Ты с кем разговариваешь?.. Вот и помолчи… Кто гунявый?.. Кто гундосый?.. Помолчи, я сказал!.. Сам ты сукин сын.
Ну вот!.. Ага!.. Жили-были мужик с бабою… С бабою… Нет, он с бабою жил… Потому что у него такая ориентация была… Да, это давно было.