– Для отеля всегда лучше два. Джо разберется.
– Взгляни, что это за щит разноцветный впереди? – спросил Алекс через некоторое время.
– Справа? Это «Прайд-флаг» – символ ЛГБТ. Число 100 – напоминание о предстоящем юбилее, о котором я говорил. В Конгресс уже внесли законопроект – красные и белые полосы на флаге США заменить этими шестицветными. Но на флаге тринадцать полос по числу основателей Соединенных Штатов.
– Убрать лишнюю ради такого случая не проблема. Заодно и звездочки на флаге можно сделать разноцветными. Их как раз сорок восемь, на шесть делится. Будет красиво и в духе времени. Не удивлюсь, если его примут. Даже уверен.
– А что такого? Розово-голубые шахматы давно в ходу. Черно-белых не купишь. Все время гадаю, какие были белыми, кому ходить первым? Но особенно меня умиляет розовый король. Хотя и голубой тоже не слабо.
– Пусть делают, что угодно. Мы не будем под этим флагом играть в цветные шахматы. Тебе, правда, придется сюда возвращаться.
– Нужно завершить кое-какие дела. Надеюсь, долго не задержусь. Но сейчас главное – вас в Оксфорд доставить.
Тем временем они уже приближались к Де-Мойну. Алекс молчал. Пит не слышал, что говорила ему Мария, но понимал, что этот разговор очень брата взволновал. Трудно было решить, что лучше – тоже помолчать или попробовать отогнать грустные размышления. Пит решил, что стоит прервать молчание.
– Пока идем по графику и имеем все шансы приехать в Дулут в четыре с чем-то.
– Это хорошо, – только и смог ответить Алекс.
– Выше нос, братишка. Мы победим.
– Я слышал ее голосок. В чем она виновата? Даже не знает, что такое папа.
– Не торопись. Она умница. Все узнает и все поймет. Она росла в доме, где работают одни женщины. Но ей всего одиннадцать. Скоро во всем разберется. Мы поможем. Не нужно торопиться.
– Понимаю. Какой у нее голосок. Я ее обожаю.
– Вот это правильно. Скоро вы встретитесь, и постепенно все станет на места.
– Дай Бог.
– Он даст, чего пожелаем мы. А мы поможем. На меня можешь рассчитывать.
– Ты – наша палочка-выручалочка. Этого я никогда не забуду.
– И я тоже. Напомню при случае.
– Ты неисправим. И от этого легче. Может, и я еще на что-то способен.
– Надеюсь. Де-Мойн мы проехали и движемся к Миннеаполису. Туда часов пять пути. Александре я должен привезти папу в лучшем виде.
– Я – за!
– Придется тебя просветить. Времени у меня хватает, и я изучил ситуацию. Ученые давно пришли к выводу, что сексуальная ориентация обусловлена комплексом факторов, состав которых велик и точно не определен. Проблемой это нигде не считают и всерьез не занимаются. А что наши? Ты говорил о системе воспитания. Ее предельно упростили. Разделили, как ты знаешь, мальчиков и девочек с самого раннего возраста. Лишние предметы убрали, расставили правильных педагогов. Ввели запреты на любые отклонения от того, что признано нормой. За нарушения наказывают. И система работает. А толерантность – это архаизм. За Александру можешь быть спокоен. Ее головку глупостями еще не успели забить. И хотя Алекс знает пока не так много, ничто теперь не помешает ей узнать все, что будет интересно. Ты удовлетворен? Я тебя успокоил?
– Ты меня называл профессором, а сам, как вижу, можешь курс вести. Круто.
– Не смейся. Это серьезно.
– Брось ты свою работу. Ученая степень тебе гарантирована. Достаточно и того, что ты рассказал. Мне бы жизни не хватило познать эти премудрости!
– Хватило бы, если бы имел доступ к соответствующей литературе.
– У меня ни к какой доступа не было.
– Ничего, что напомнил?
– Нормально. Я уже живу будущим.
– Молодец, братишка. Ты мужик. Ты сильный, наша порода. Я рад, что все позади.
– Говоришь так, будто мы уже в Англии.
– Не сомневайся – будем.
– Не сомневаюсь. Но Алекс пока не знает даже, что такое папа.
– Еще не вечер. Я имею в виду сегодняшний вечер, когда вы будете вместе втроем. Я видел ее всего пару раз, и понял, что это чудесная девочка. Надеюсь, и у меня когда-нибудь такая будет.
– Что? Теперь тебя успокаивать? Я тебя вижу с целым выводком детишек. Есть сомнения? Скоро переедешь в Англию, и жизнь будет иной. Твои взгляды в сторону блондинистой федералки – тому основание.
– Далась она тебе.
– Я – не при чем. На меня она и мельком не взглянула, хотя я должен был быть главным объектом ее внимания.
– Ты все выдумал. Хватит об этом.
– Хватит, так хватит. Тебе виднее. Ты, вроде, меня хотел успокоить, а сам разволновался.
– Вот и хорошо. С девушкой этой мы сами разберемся, если доведется когда-нибудь встретиться. Но теперь нам это ни к чему. И вообще, почему ты все время ее вспоминаешь?