– Об этом тоже рассказывали русские стажеры?
– Нет, сэр. Все это есть в наших университетских программах. Когда происходили описанные события, ребят этих еще на свете не было, как, впрочем, и меня. Но о теперешней России они рассказали много интересного. Мне, наверное, не стоило начинать с таких далеких времен. Вас ведь интересует современная Россия.
– Это, дорогой Дэвид, тоже очень интересно. Не зная прошлого, настоящего не поймешь.
Внимание к себе опять привлек Джо Голдман, который обратился к Кронину-старшему.
– Александр, если позволите, я к рассказу Дэвида мог бы кое-что добавить.
– Будьте так любезны, Джо. Ваши сообщения всегда заслуживают внимания.
– Благодарю вас, сэр. Для тех, кто не знает, сообщу, что, как и Пит, я учился в Канаде. После нескольких лет практики решил получить степень доктора в университете, который окончил. Тема моего исследования касалась практики изменения или отмены сроков давности в различных юрисдикциях. Я, в частности, узнал, что в уголовный кодекс России в описанное Дэвидом время перемен внесли изменения, по которым хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах путем злоупотребления служебным положением было отнесено к особо тяжким преступлениям. По ним предусмотрели максимальное наказание вплоть до пожизненного лишения свободы, к тому же отменили и срок давности. Такие решения были вызваны необходимостью восстановить справедливость – призвать к ответу расхитителей, причинивших стране и ее гражданам огромный материальный и моральный ущерб. Его возмещение и конфискация имущества способствовали пополнению бюджета. И при прежней власти процессы против коррупционеров случались, когда преступление уже нельзя было не замечать, или нужно было продемонстрировать народу, что борьба с коррупцией ведется. Как правило, под суд попадали только те, у кого не было достаточно высоких покровителей.
Но все зашло так далеко, что не повезло и некоторым губернаторам, и даже министрам. Нередко хищения совершались по простым, часто даже примитивным схемам и не раскрывались лишь потому, что команды на то не было. Их специфика – стандартный документооборот, оставляющий многочисленные следы, полностью уничтожить которые сложно, а обнаружить довольно легко. Но правоохранительные органы боялись промахнуться. При желании для расследования достаточно было привлекать студентов юридических факультетов и засчитывать результаты как курсовую работу. Поскольку закон обратной силы не имел, по статье 92 Уголовного кодекса России больше пятнадцати лет за старые дела не давали. Более того, явку с повинной и добровольное возмещение ущерба сделали достаточными основаниями для освобождения от уголовной ответственности. Повторявшиеся годами заклинания, что ни разобраться, ни вернуть ничего уже нельзя, что все уже давно вывезли за границу, новая власть игнорировала. Все, конечно, вернуть нельзя, но многое можно. А найти и наказать расхитителей не только можно, но и нужно. Обоснованные обвинения с необходимой доказательной базой тогда еще достаточно сильный Интерпол, членом которого была и Россия, игнорировать не мог. В Лион, где находилась его штаб– квартира, документы шли потоком.
– А результаты были? – поинтересовался Дэвид.
– Знаю, что были, но точнее не скажу. Эти данные выходили за рамки моей работы. При желании можно выяснить.
– Это не так уж важно, Джо. Лучше скажите, докторскую степень вам присвоили? – спросил Кронин-старший.
– Да, сэр. Но применить эти знания дома не получилось. На коррупции в США был поставлен крест.
– Не вижу повода огорчаться. С вашей квалификацией и опытом и без нее работы хватит.
– Спасибо, сэр. Возвращаю бразды правления Дэвиду.