Мы подъехали к небольшому одноэтажному кирпичному зданию, оказавшемуся местной больницей. Там мне обработали обе ладони, перебинтовали и отправили к ... шерифу. Да-да, это у них, оказывается, является преступлением! Рвать эти цветы. Я там два часа еще доказывала, что это не моих рук дело, но видно этот Скунс не раз так делал, и мне поверили. Видели мои документы, так что, если меня ищет полиция, а она должна меня искать, я ведь одному придурку голову проломила, мне пора сваливать из этого дружелюбного городка.
- Микки, отвези меня, пожалуйста, к моей машине. Я спешу, и мне некогда, как того советовал доктор, задерживаться на пару дней, - у меня может их вообще нет этих пару дней, мысленно добавила я.
- Я отвезу, но на твоем месте послушался бы доктора. Поверь на слово, уж я-то знаю, о чем говорю. Возможно, понадобится несколько раз обработать раны, - мы сели в машину и поехали.
- Может, все-таки расскажешь, что у вас тут в городе творится? Что за цветы такие странные, да еще и охраняются законом?
- Ну… тут как раз ничего удивительного, что охраняются. Наш город - единственное место на планете, где растут эти цветы. Они занесены в Красную книгу, поэтому за ними так серьезно смотрят.
- А вашим полицейским больше заняться нечем, как охранять их?
- Что-то типа того, - смеясь, ответил Микки, - ты ведь сама видела и прочувствовала на себе, на что они способны. Так что скорее людей надо охранять от этих цветов.
- Да, здесь не поспоришь.
Приехали быстро. Подойдя к машине, на капоте мы увидели цифру 21, выложенную опять же этими чертовыми цветами. Рядом с машиной сидел этот местный дурачок, опустив голову.
- Зачем ты выкинула цветы, что я подарил? Цицу может обидеться на тебя! - мрачно сказал Скунс, зло глядя на меня. - Ты не знаешь, как тяжело их достать! Но они сами выбрали тебя, ты двадцать первая!
Он перевел взгляд на Микки, его глаза заблестели, вытащил из запазухи своей расстегнутой наполовину рубашки еще один букет этих лопухов и попытался кинуть горсть красных цветков в меня. Микки, прохрипев что-то типа "беги", кинулся на Скунса. Я, не долго думая, побежала, не разбирая дороги. Не знаю долго ли я так бежала, преследовал ли меня этот псих, но я опять оказалась у машины. Возле нее никого не было, уже вечерело и я села за руль, постелив джинсовку на сиденье, хотя цветки уже были полусухие, даже не стала выгребать этот мусор из машины, ибо некогда, и помчалась прочь из этого городишки. На пляже отдыхали взрослые и дети, а я просто не понимала, как они могут быть спокойны, когда вокруг твориться не пойми что.
На выезде из города мне попался указатель вправо, на котором было написано "Кантэ". Не, нам точно не туда, подумала я и притопила газу. Пошел дождь. Вдруг в свете фар я увидела человека. Я несколько раз посигналила ему, но он продолжал стоять. Тогда я просто поехала, не останавливаясь, он отошел в сторону, проезжая мимо, я увидела в его руках те самые цветы, а сам Скунс был весь обрызган кровью. Наверно, это кровь Микки? Но мне некогда заезжать в полицию, пусть сами разбираются, своих проблем хватает. Так решила и чуть успокоилась. Вдруг меня занесло на повороте, и машина полетела в кювет. "Наверно, колесо пробило" - последнее, что я подумала перед тем, как отключиться.
Глава 2.
Голова, боже моя голова...А руки связаны! Черт. Меня кто-то связал. Как вокруг воняет. Попыталась открыть глаза, но голова кружилась, и прошла, кажется, вечность, прежде, чем я смогла их открыть. Меня замутило, по-видимому, последствия сотрясения. Кто-то идет. Все, что я могла это мычать, когда он потащил меня куда-то. Кляп во рту весьма мешал мне пообщаться с тем типом, что волочил мое тело по земле.
- Утром тебе исполнится 21 и ты умрешь, как только солнце будет в зените, - тихо шептал... Джон. Да, это был он. Мой семнадцатилетний кошмар, от которого не удалось сбежать! Слезы сами побежали из глаз, перед глазами замелькали картинки: первый удар по лицу, впервые разбитый нос и фингал на пол-лица. Вот я прячусь под кроватью, он находит меня и шваброй бьет, пытаясь вытащить из убежища. Вот он впервые рвет на мне одежду и его грязные руки на моем теле. Мама не верила и даже ударила меня по лицу, когда я ей об этом рассказала. Больше я ей ничего не говорила. У меня не было друзей. Одноклассники смеялись надо мной, ведь я одевалась как оборванка, отчим пропивал всё, что было в доме ценного, я и мать часто ходили в синяках. Классная руководительница, как и соседи, только отводила глаза.
Он остановился и бросил меня на какой-то поляне.
- Сейчас придет этот придурок, с которым я уже успел познакомиться, и будет тебя охранять, я обещал отдать ему тебя. Но сначала сам этим вечером позабавлюсь, прежде, чем псих принесет тебя в жертву своему несуществующему богу, - Джон мерзко хохотнул и ушел.