Молитва
Однажды меня отправили с новой литературой в Екатеринбург. Я прилетел, отдал книги, пожил там несколько недель. На обратную дорогу мне дали авиабилет, и я отправился в аэропорт, не зная, что их в городе два. В итоге приехал, конечно же, в тот, что был местного назначения, – из него летали только кукурузники в ближайшие деревни. Я обратился к господу с молитвой: «Что же мне делать дальше?». Тут подошла местная служащая и спросила: «В чём дело?». Я всё объяснил, сказал, что в растерянности, так как опаздываю на рейс. «Сейчас придет автобус, разберёмся». Пришел маршрутный автобус с не нужным мне направлением. Местные работники поговорили с водителем, после чего было решено отвезти меня в другой аэропорт. Таким образом, автобус со всеми пассажирами пошел не по назначению, а совершенно в другую сторону. Я был самым последним человеком, который сел в самолёт. Через пять минут мы взлетели.
Дружба
Само собой, у кришнаитов существует понятие дружбы. Мало того – существует дружба между человеком и животным. Классический пример – человек и собака. Хотя по ведическим стандартам она считается нечистым животным, у царя Юдхиштхиры был любимый пёс. В Махаб-харате описана великая война между братьями Кауравами и Пандавами, спустя какое-то время царь отрёкся от престола и ушёл в лес вместе с собакой, которая его везде сопровождала. Когда наступило время Юдхиштхире оставить земное тело, пришли за ним полубоги, чтобы забрать на высшие планеты, но тот сказал: «Я без собаки не полечу». И взял её с собой.
Индия
Я перевёл с английского пару книг одного из учителей. На тот момент я находился в Бресте. Нас было пять человек, среди которых я единственный владел английским языком.
Учитель об этом узнал и пригласил меня в Индию. Его имя – Бхактивикаша Махараджа, сам он ирландец, один из последних учеников Шрилы Пабхупады. Он не живёт постоянно ни в одной точке мира, но довольно часто бывает в Индии.
Я поехал. На борту самолёта было двое русских, остальные-индийцы, они летели на какой-то праздник. На железнодорожном вокзале в Нью-Дели нас захватил местный бизнесмен, который специализировался на продаже билетов неопытным туристам. Он сказал, что по местным законам на территории вокзала нельзя находиться необилеченным, и потащил нас в свой офис, находящийся поблизости, в котором уже несколько иностранцев ждали своей «обработки». Нам дали железнодорожный справочник Индии с указанием цен, из которого мы узнали, что мой билет до Бароды стоит семь тысяч рупий, а билет моего попутчика из Петербурга, который направлялся в Пуну, – десять тысяч. Мы всё же решили сходить в кассы, где с удивлением обнаружили, что билет до Пуны стоит немногим больше ста рупий.
Барода
Я приехал с тремя чемоданами, в зимней куртке, тогда как все вокруг, несмотря на зиму, ходили в шлёпанцах и лёгкой одежде, – было 25 градусов тепла. В таком виде я и явился в храм. На меня посмотрели и спросили: «Вы, наверное, из России?». Настоятелем храма был американец, один из учеников Шрилы Прабхупады.
Меня усадили обедать – рис, тушёные овощи, очень острая местная приправа из зелёного манго, вымоченного в горчичном масле с добавлением амалаки и чили. Принесли дал – суп из бобовых– и хотели полить им рис, но я протянул кружку. Преданный, кормивший меня, удивился, но налил. Овощи показались слишком острыми, и я решил запить всё далом – дым пошёл отовсюду, потому что, как я потом узнал, пища в Гуджарате считается одной из самых острых в Индии. Правда, по сравнению с одним храмом, в котором я оказался позже, это была совершенно пресная еда.
Жил сначала в Бароде, ездил с кришнаитами по всему штату, проповедовал. Мы останавливались в деревнях, ходили по улицам, пели мантры, организовывали пондалы – временные сцены с навесом.
Здесь я повстречал одного нищего, который не раз обошёл всю Индию и знал четырнадцать официальных языков страны, но не владел английским.
То, что ночь для всех существ, то время пробуждения для владеющего собой, а что время пробуждения для всех существ, то ночь для мудреца, занятого самосозерцанием.