Верховный Друид поднялся на возвышение и начал свою речь... о традициях в прошлом и в будущем, о возникновении друидических Знаний и об Омеле: как нужно собирать Ичелвидд и какой особой силой обладают ее Соки, которые помогают открыть Ворота сознания. После этой речи и последовавшей за ней непродолжительной групповой медитации мы покинули Белую Хижину и молча длинной шеренгой направились в глубину леса по тайным тропам - которые, как я заметил, не уходили далеко от этого кольцеобразного холма, где стояла Хижина.
Подобно тому как река вливается в озеро, так и мы вдруг вышли на открытый участок, к которому вела еще добрая дюжина тропинок. В самом центре, огражденная с четырех сторон, росла густая дубовая роща, хорошо приспособленная для прогулок, но достигшая весьма почтенного возраста. Несколько братьев зажгли факелы и вошли в рощу, сопровождаемые остальными, которые, нарушив стройную цепочку, стали просачиваться в рощу. Когда мне тоже удалось добраться до середины рощи, моему взору предстала огромная куча дров, сложенных для костра вблизи одинокого дерева... совершенно необычного и сильно отличающегося от всех тех, что его окружали.
- Мы находимся в Священной Роще Габханодорума, - раздался приглушенный голос у меня за спиной, и в свете факела появился Мерлин. - А на другой стороне Неметона стоит Великое Серебряное Дерево-Оракул.
- Но ведь это не дуб? - спросил я, напрягая зрение, чтобы получше его рассмотреть.
- Нет - это Серебристый Бук, - ответил он, - и это самое старое из всех деревьев. В течение последних двухсот лет он был известен Друидам Острова Дракона под именем "Фагос" - это дерево заслуживает того, чтобы его назвать замечательным, тем более что в этом году оно принесло нам Золотую Ветвь.
Я присмотрелся к ветвям дерева и достаточно отчетливо увидел темную золотистую массу, напоминающую виноградные лозы, которые свисали из дупла в нижней части кроны, покрытые мелкими жемчужно-белыми ягодами, светящимися тусклым светом, подобно крошечным лунам. Омела... и вдруг выросла на буке! Призрачный серебристо-серый цвет ствола Дерева-Оракула резко контрастировал с окружавшими его дубами, придавая и без того шишковатому зловещему его облику потусторонний вид. Потом я вспомнил о некоторых особенностях бука, о которых мне рассказывал Мерлин: символ древней и "забытой" мудрости; дерево, пришедшее к нам из храмов шумеров и бывшее для них самым священным деревом - превыше всех остальных: дерево, уходящее корнями в темные глубины Аннона, чтобы получить возможность занять место среди Огама живущих. И вдруг, охваченный внезапной вспышкой озарения, я понял, почему Верховный Друид проявил такой восторг по поводу обнаружения выросшей здесь Омелы. Значит, это священное растение - известное своей способностью поглощать духовную сущность питающего его дерева - способно захватывать Потусторонние энергии бука? И тогда я вспомнил о Шумерских Водах - Водах Жизни Аннона...
Меня вернул к происходящему голос пожилого человека, громко прозвучавший в ночи. В нем чувствовался тот авторитет, который достигается только годами дисциплины. Подойдя ближе, я протиснулся сквозь тесное кольцо, образованное братьями, и увидел Верховного Друида Брадина, который стоял с поднятыми руками и смотрел вверх, как бы в поисках вдохновения, - он призывал силу, чтобы совершить вполне определенный акт жреческой Магии: Вызывание Огня. Его голос эхом отдавался в лесу, подобно звуку огромного рога:
"Cum Saxum Saxorum,
In duersum montum oparum da -
In Aetibulum, In quinatum:
Draconis!"
Как только старик опустил руки, над костром вспыхнуло яркое пламя - и вместе с ним мощная молния рассекла небо! Слова, казавшиеся мрачными и предвещавшими беду, ожили вместе с танцующими тенями и огнем костра. Но Большой Бук выделялся даже при этом новом освещении - устрашающий страж иного мира... иных времен.
Сделав глубокий вдох, Старший Друид подошел к Дереву-Оракулу и медленно поднялся по ступенькам каменной лестницы, сложенной у ствола дерева. Когда он вынул из ножен золотой серп и высоко поднял его над веткой Омелы, наступила абсолютная тишина, нарушаемая только шипением факелов, а когда он начал произносить заклинание, воздух, казалось, стал плотным от магического напряжения.
Ветки Бука
Дали недавно ростки
И сразу изменились и обновились,
И больше не увядают -
Ибо, когда благоденствует Бук
Благодаря заклинаниям и молитвам,
Верхушки Дубов оплетаются -
В этом надежда для деревьев
И одним резким ударом он отделил куст от мшистого сука. Под деревом группа из пяти старших Друидов держала натянутый девственно чистый холст, куда упала срезанная масса, потом они двинулись к костру, позаботившись о том, чтобы к ней ни разу не прикоснулась человеческая рука.
Верховный Друид сошел вниз. По его сигналу братья наполнили водой большой железный Котел и поставили на раскаленные угли. Я наклонился, чтобы получше его рассмотреть: черное железо, верхний край покрыт белыми жемчужинами... достаточно большой, чтобы в нем мог поместиться человек - точно, как в старинных историях, которые мне не раз приходилось слышать! Когда холст поднесли к котлу, я удивился сходству между ягодами Омелы и этими жемчужинами - и те и другие отливали белым лунным светом, и те и другие излучали одну и ту же силу. Затем в котел опустили три раскаленных докрасна камня, вода начала шипеть и над котлом стал подниматься пар. Старый Друид начертил Знак Трех Лучей, чтобы благословить все вокруг, а потом сказал:
- Братья... здесь, на этом месте, которое не является местом, в это время, которое не является временем, - между мирами и среди них, я произношу святейшее имя ХУ ГАДАРН ХИССИОН, чтобы освятить эти дары - благодаря крови земли и духу дерева они могут стать для нас Источником Вдохновения... открыть Дверь в новую жизнь! - После этого он начертил знак последнего благословения - и священный Ичелвидд был сброшен в воду.
Напряжение ритуального момента прошло, все расположились вокруг костра и запели молитвы богам. Потом проводили чтения, декламировали стихи из Горхан Маелдрэу, пели Песню Лесных Деревьев - "Кант-Кат, широко раскрылась Книга Фериллт. А потом, когда дух вознесся ввысь, Верховный Друид вынул большую чашу, сделанную из рога, и наполнил ее Святой Водой из Котла.
Сделав большой глоток, он передал чашу стоящему рядом с ним Друиду, тот передал ее следующему - и так чашу передавали из рук в руки, пока она наконец не дошла до меня. Я был удивлен, обнаружив, что вместо ожидаемой мною чистой воды в роге находилась жидкость золотого цвета, напоминающего цвет позднего осеннего меда. Хотя она была горьковатой на вкус, я сразу почувствовал приятное тепло внутри, которое сменилось ощущением, что я - одно целое со всеми силами этой ночи. Потом, когда чаша обошла весь круг, я стал свидетелем обычая, которого никогда не видел раньше: каждый по очереди, прежде чем покинуть место действия, находил какой-нибудь древесный плод - орешек бука или желудь - и, прошептав в него несколько слов, которых я не мог разобрать, ловко бросал его в костер.
Я уже собрался попытаться сделать то же самое, когда Мерлин вдруг оттащил меня в сторону и указал на одинокую дорогу, ведущую на запад. Мы отправились в путь, даже не захватив с собой факела, и долго шли молча, пока темный лесной покров не начал наконец отступать и впереди замаячила гряда окутанных туманом холмов.
- Это место называется "Перевал Дракона", - сказал Мерлин без всякого выражения, - и оно находится в самой середине хребта животного. - Друид посмотрел на меня и улыбнулся, заметив мое внезапное смущение. - Я имею в виду, конечно, "Линию Дракона", а не настоящего дракона! Потерпи еще немного, мой мальчик, и мы с тобой прибудем на место, где я все тебе смогу объяснить.
И мы продолжали свой путь у подножия странного хребта, который пересекал весь остров, извиваясь подобно змее. Луна, несмотря на свои размеры, светила довольно ярко, заливая тусклым светом окрестности, пока мы пробирались через набегающие клочья тумана. Туман, как ни странно, собирался длинной полосой у подножия холмов и нигде больше. Я попытался сказать Мерлину, что мне это кажется очень необычным, но он только пробормотал что-то о "Дыхании Дракона" и прошел дальше. Другое, что мне показалось странным, это был цвет почвы вдоль всего пути: она напоминала песок, но была значительно темнее окружающего грунта - зеленая, вспыхивающая красными искрами. Наконец до нас донесся шум моря, когда Мерлин вдруг остановился и в замешательстве стал осматриваться вокруг.