Охотник
пробирается тайгой.
Шериф
бездумно смотрит на огонь.
Студент готовится
спихнуть зачет.
Хозяйка
пудинг яблочный печет.
Рокочет на эстраде
баритон.
На каждом из живых –
пятнадцать тонн!..
Прыгун дрожит
не потому, что трус:
«Как вознести над планкой
этот груз?!.»
Старик
несет из булочной батон
в авоське.
И свои пятнадцать тонн
он тащит за плечами,
как рюкзак.
И дым усталости в его глазах…
Без отдыха
работает роддом.
Смешное,
слабенькое существо
едва рождается,
а для него
уже припасено
пятнадцать тонн.
Пятнадцать тонн
на слабеньких плечах!
Вот почему
все дети
так кричат…
…Сквозь смех и боль,
сквозь суету и сон
мы эту ношу
медленно
несем.
Ей подставляем
плечи и горбы,
влачим ее по жизни,
как рабы!
Ее не сбросить,
в землю не зарыть.
не утопить,
врагу не подарить…
А ноша эта –
черт ее возьми! –
придумана и создана
людьми!
Людьми самими
произведена.
В секретные бумаги
внесена.
Нацелена
и взвешена уже…
Ну как теперь?
Живет у вас в душе
надежда
этот шар земной
спасти?..
Шлагбаумом,
застывшим на пути, –
протянутая
детская рука.
Взрывчатки – вдоволь.
Хлеба –
ни куска.
Взрывчатки – вдоволь.
По пятнадцать тонн…
Земля
утробный исторгает стон!
Ей хочется
забыться поскорей.
Ей страшно
за своих
богатырей!..
Пока –
пятнадцать тонн.
А завтра –
что?
А через десять лет?
А через сто?
Пусть даже без войны,
без взрывов пусть…
Богатыри, да разве это –
путь?!.
…И снова ночь
висит над головой.
Бездонная,
как склад пороховой.
Шаги
Для сердца
любая окраина –
близко.
Границей
очерчена наша Земля.
Но в каждом селенье
стоят
обелиски.
похожие чем-то
на башни
Кремля…
Стоят обелиски
над памятью вечной,
над вдовьей тоской
да над темной водой
с такой же звездою
пятиконечной,
с такой же
спокойной и светлой
звездой.
С такой же,
которая так же
алеет,
которую так же
боятся враги…
Солдаты
сменяются
у Мавзолея,
раздольно и мощно
чеканят шаги!..
Я слышу:
звучат
неумолчные гимны.
Я вижу:
под гроздьями облаков,
летящих над миром,
до каждой
могилы
от Спасских ворот –
двести десять шагов!
До каждой!
Пусть маленькой,
пусть безымянной.
До каждой!
Которую помнит
народ.
По чащам лесным,
по траве непримятой
проторены тропки
от Спасских
ворот…
Сквозь зимние вьюги
и вешние гулы,
под пристальным взглядом
живущих людей
идут
караулы,
встают
караулы
у памятников
посреди площадей!
У скорбных надгробий
встают, бронзовея,
И бронза
становится цветом лица…
Есть память,
которой не будет забвенья.
И слава,
которой не будет конца.