Сделав фото хряка на подстилке с разных ракурсов в окружении детворы, капитан с явным облегчением покинул нас со Степаном и, собственно, хлев и переключился на хозяев Самсона. Мы не вмешивались в опрос, стоя в сторонке под грушей — хозяева и без нас знали, что и как нужно говорить.
К концу опроса лицо капитана выражало вселенскую муку, и даже самому тупому было понятно, что дело окончательно провалено. Только сержант никак не мог смириться с полным поражением, и не прекращал попыток что-то втолковать капитану. Тот внимательно слушал, кусал губы и водил пальцем над экраном, никак не решаясь завершить ввод протокола. Но вскоре и ему наскучили пустые потуги сержанта выправить положение, и капитан решительно ткнул пальцем в зеленую кнопочку. Затем подсунул планшет по очереди всем опрошенным. Мы послушно завизировали протокол, по очереди приложив к сенсору пальцы.
Сержант обиженно замолк.
Протокол ушел на рассмотрение электронного судьи…
Нет, все-таки искусственный интеллект — это прекрасно! Ни тебе пресловутого человеческого фактора с субъективной оценкой, ни административных проволочек, ни пустого словоблудия — все честно, четко, быстро, без эмоций: прокурор, судья и защитник в одном лице.
В ожидание результатов мне хотелось впиться зубами в ногти, но я сдержался — не хотелось демонстрировать свои переживания капитану. И не потому, что я так уж сильно нервничал насчет результата или побаивался ответственности — что с меня возьмешь, по большому счету? Ну, оплачу стоимость сломанных коммуникаторов и, возможно, штраф за мелкое хулиганство — пришить мне преднамеренное вредительство, как мне казалось, здесь довольно сложно. Но загадывать заранее, разумеется, не стоило. Кто его знает, что может измыслить машина, облеченная неограниченной властью карать и миловать, и не заблудится ли она во всех этих хитросплетениях законов, подзаконных актов, положений, приказов и прочего, и прочего.
Сержант мерил нервной походкой двор.
Капитан, стоя у хлева, но подальше от дверей, меланхолично наблюдал за ним.
Степан лениво жевал сорванную грушу, аккуратно обкусывая вокруг червоточины.
И вот свершилось! Планшет переливчато, на манер соловья пиликнул — хорошо хоть не прикрутили к программе полицейскую сирену! — и выдал на экран вердикт. Чем дальше капитан вчитывался в текст на экране, тем печальнее становился его вид: кончики его усов обвисли, щеки втянулись, лоб набряк морщинами, а из груди вырвался едва слышный стон.
— Подпишите! — холодно сказал он, протягивая нам со Степаном планшет.
— Я прочту с Вашего позволения, — сказал я, изобразив на лице просительную улыбку.
— Ваше право, — буркнул капитан, но планшет мне не передал — так и держал перед самым моим носом, пока я пытался осмыслить написанное рукой электронного судьи. Можно подумать, это был вовсе не обычный планшет, а табельное оружие или страшно секретные бумаги. Ну, если ему нравится его держать — пусть держит.
В общем, если из приговора выкинуть ссылки на статьи и прочую совершенно ненужную простому человеку белиберду, то смысл решения сводился к следующему: во-первых, невиновны (все и однозначно!) — непреодолимое стечение обстоятельств; во-вторых, хряка Самсона, то есть, его породу следовало незамедлительно занести в Красную книгу как редкий исчезающий вид (с одной стороны, конечно, это вовсе неплохо, а с другой, кому он теперь сдался, задарма кормить его?); в-третьих, положить хряку ежемесячное содержание как редкому виду (а вот это уже кое-что!); приостановить выпуск и эксплуатацию коммуникаторов и немедленно инициировать проверку на предмет возможного отрицательного влияния этих устройств на животный мир. И еще один пункт: компенсация убытков пострадавших ложилась целиком и полностью на плечи Фонда Охраны Живой Природы, исходя из «краснокнижности» хряка.
Вот, собственно, и все…
Когда мы распрощались с капитаном, проводив его до автомобиля — сержант принципиально проигнорировал нас, забравшись в фургон первым, — и помахали ручкой вслед удаляющейся машине, Степан сказал:
— А ты: «дрон», «рамки»!
— Да кто ж знал, чем дело-то обернется, — пожал я плечами. — А кто-то говорил, что моя задумка с Самсоном — полная дребедень.
— Ну-у… — Степан повел плечами и вздохнул. — Пошли, что ль?