— Федор Васильев, учитель, — повторил я, засовывая руки в карманы, чтобы не выдать ими невольно нахлынувшего волнения.
— И вы готовы доказать несостоятельность системы образования, не сходя с этого самого места? — репортер с весьма важным видом ткнул пальцем себе под ноги.
— Ну, не то чтобы готов, но могу попытаться.
— Хорошо, мы вас слушаем.
Я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. Отступать слигком поздно. Нужно было прорываться с боем, и я пошел в атаку.
— Вот вы, — указал я на симпатичную репортершу, притершуюся ко мне с правого боку. — Если не ошибаюсь, вас зовут Софья Мельникова, и вы со второго канала.
— Мельниченко, — поправила меня девушка зардевшись. Ей явно польстила подобная известность.
— Прошу прощения, но я вижу у вас в руке листок бумаги.
— Д-да, — девушка мгновенно смутилась еще больше, повертев в пальцах исписанный крупным почерком лист, и спрятала его за спину, будто устыдилась его, но камеры успели схватить нужный кадр.
— Вас смутил мой вопрос?
— Нет, то есть…
— Понимаю, — кивнул я, — сейчас мало кто пользуется бумагой и ручкой, не желая прослыть ретроградом. Но вам, вероятно, проще излагать мысли именно бумаге, видеть, как они ложатся ровными строчками, оформляясь в законченные идеи.
— Именно так, — согласилась со мной девушка. — Мне нравится писать.
— Многие присутствующие здесь и те, кто смотрят эту передачу, могут не согласиться с вами. Искусство письма практически утеряно человечеством.
— Простите, но это, по-моему, мое личное дело, пользуюсь я бумагой или компьютером, — девушка возмущенно надула ярко накрашенные губки.
— О, разумеется! Иначе и быть не может, — заверил я ее. — Но можно я все же полюбопытствую, — и протянул руку.
— Не понимаю, что вы хотите.
— Ваш листок. Я хочу прочесть, что на нем написано.
— Вы в своем уме? Это… это мой рабочий материал!
— Вы меня не совсем верно поняли. Я ни в коем разе не собирал делать его достоянием общественности. Мне всего лишь хочется оценить вашу грамотность.
— Зачем это? — еще больше испугалась красотка и на шаг отступила от меня.
— Я же обещал доказать свою точку зрения. Что вы заканчивали, если не секрет? Филология?
— Актерский, — пробормотала репортерша.
— Дайте ему листок, — вклинился в разговор молчавший до того Фильчиков.
— И не подумаю! — девушка взмахнула пышной гривой волос медного оттенка.
— Выполняйте, или я поставлю вопрос о вашей профпригодности!
— Да вы… как вы смеете?.. Кто вы такой?! — по лицу девушки разлилась бледность.
— Девушка, передайте ему листок! — поджал губы представитель Минобра.
— Да пожалуйста! — вспыхнула та, меняя оттенок лица с бледно-розового на красный, и сунула мне в руки листок.
— Вы не обижайтесь, — примирительно произнес я, переворачивая листок как положено. — Я что-то вроде врача, на меня нельзя обижаться. И ручку, если вас не затруднит.
— Свою надо иметь!
— В выходном фраке забыл.
Девушка только фыркнула, протянула мне свою авторучку и отвернулась, с вызовом сложив руки на груди.
— Так, поглядим, что у нас здесь, — я наскоро пробежал глазами текст, написанный довольно красивым почерком, затем вчитался внимательнее и взялся за исправления ошибок.
— Ну, что там? — нетерпеливо переспросил Фильчиков, нервно потеребив узел галстука.
— Не торопите меня, вы мне мешаете работать, — отшил я его, и тот шумно засопел. Минуты три во дворе Степанова дома висела тишина, нарушаемая лишь шорохом листвы и квохтаньем приблудных кур.
— Ну же! — опять не вытерпел Фильчиков.
— В общем, могу заключить следующее, — оторвался я от листа. — Имеем двадцать четыре предложения, двести три слова. На все это приходится тридцать пунктуационных ошибок — в основном отсутствие запятых или неверное их употребление, пропущено три тире, нет точек с запятой, лишнее двоеточие и его отсутствие. Синтаксис — пятьдесят девять ошибок. С большим трудом могу натянуть троечку.
— Многовато ошибок, — дернул шеей представитель Минобра, потянув пальцем тугой ворот рубашки. Все-таки камень в его огород. — Как же вы, моя дорогая, работаете на телевидении? — он приблизился ко мне и вытянул у меня из пальцев листок. Пробежал глазами правленый мной текст. Нахмурился.
— А я не статью писала для журнала, а наметки на скорую руку к интервью, — огрызнулась девушка. — Это так, между прочим.