Ты видел в фильмах, как тонут корабли, какая появляется водяная воронка, которая засасывает все, что находится «на орбите». А теперь попробуй вообразить, что бы происходило, когда вода засасывала континент. Нет ни неба, ни земли, только взвесь воды и воздуха – и над всем этим адом проходят волны безумной высоты.
Остров тихо и ровно, по миллиметру, как по маслу, скользит под воду вместе с хранителями. Вот они стоят по колено, вот по пояс и что-то про себя поют или читают – в едином ритме, возможно, что-то хорошо всем знакомое. Заклинание или молитву преображения, не знаю.
Страха нет, разобщенности тоже нет (больше нет!), отчаяния нет, есть только воля.
Остров уходит под воду, я смотрю на это сверху и больше не вижу их голов. Но никто не дернулся, никто не закричал. Там, где они стояли – чудовище-воронка, которая затягивает вниз щепки, бревна, вырванные растения, куски жилищ. Но они ушли под воду в том же состоянии максимального, немыслимого напряжения сил. Воронка воды заливает место, куда только что погрузился остров. Проходит сколько-то минут, за которые вроде бы ничего не…
И вдруг из воды быстро-быстро, как на театральной сцене, начинают из глубины подниматься макушки этих людей. Вот уже головы видны, вот они уже начали дышать воздухом. Они поднимают остров силой своей воли… или магии… или веры. Они мокрые, они шепчут все то же самое. Остров поднимается, поднимается, уже видны их ступни. И совершенно не понятно, как они на этом стоят среди проходящих по ним волн – остров поднялся не весь, он скорее похож на болото. При этом кто-то стоит по колено в воде, а кто-то стоит на почти сухой земле. Возможно, их воля или вера не равна, кто-то сильнее, кто-то слабее.
Остров стоит посреди воронки воды. Единственная аналогия, которая приходит на ум – это глаз циклона. Островок полного затишья посреди ревущего мира. Через них перекатываются чудовищные волны, значительно больше той, что держал человек рукой. Но эффект такой же, как если бы они перекатывались через скалы. Волна прошла – люди стоят. Гул чудовищный, ни с чем не сравнимый, который до сих пор бьется у меня в голове. Тут ревут и ветер, и вода, все стихии смешались в одну. Остров стоит.
Несколько человек из круга заметно расслабляются. Кто-то отвлекается, но рук они не разжимают. Остров стоит еще с полчаса. И снова начинает погружаться в бездну вместе с этими людьми, которые могут дышать и на дне, и не хотят умирать даже в преисподней.
Остров снова опускается – и снова через некоторое время они поднимают его. Но теперь он погружается глубже, поднять его тяжелее.
Почему они не взлетают? У них же есть крылья духа? Им надо только что-то отбросить (сейчас же в ухо идет подсказка – магию, превосходство, гордыню), им надо просто согласиться с планом Бога – Атлантида уйдет под воду, и они вознесутся (видимо, в Библии подобный процесс описан как вознесение Илии).
И эта битва продолжается уже половину ночи. И остров поднимается уже не так надолго и не настолько высоко. Многие уже не помогают, сила круга бежит через мертвые тела, но разомкнуть круг – это погибнуть наверняка.
Я смотрю на них сверху, мне уже спокойно, видимо, я уже давно умерла.
Перед рассветом остров появляется еще несколько раз – последний уже на полминуты и я вижу только несколько лиц, жрецы глотают воздух, который сейчас уже ничем не отличается от воды. Живых в кругу всего трое, мертвые стоят как скалы, круг стоит.
Больше я их не вижу, и чувство, которое я испытываю, похоже на выражение соболезнования. Мне жаль самых упрямых, потративших силы не на то. Я восхищаюсь силой тех, кто стоит даже мертвым. И больше всего я сожалею о невыполненном долге. Своем долге, вот только мне сейчас не очень понятно, в чем он был.
И на утро после я снова вижу это откуда-то сверху, видимо, моя душа носится над этой бездной, как и еще множество других душ. Все синее, синее внизу и вверху. Спокойная гладь воды на тысячи тысяч километров и такое же ровное небо. Лишь серые щепки видны. Это на тысячах километров голой воды плавают обломки прежнего мира – древесина, куски домов, какие-то тряпки, трупы. И полное, абсолютное спокойствие, которое опускается на место катастрофы и борьбы сразу после того, как все уже случилось, и больше никто не борется, не боится и не молится.
И я смотрю на это с абсолютным спокойствием и чувством освобождения, и понимаю, что мы не сохранили Атлантиду. И теперь на многие тысячи лет мы будем привязаны к земле в функции хранителей – до следующего раза, когда снова попытаемся сделать именно то, что надо. До тех пор, пока у нас не получится сделать это.
Я выбираюсь, чтобы печаль была не такой… оглушающей, такой… вечной.
Глотаю воздух здесь, как они глотали его, поднявшись со дна.
И решаю возвращаться к ним туда через толщу времени, как они возвращались через толщу воды.
Я хочу понять – почему? Что было перед этим?
Еще немного вперед.
Сейчас ситуация не выглядит такой ужасающей.
Все хранители на одном острове. Он считается священным. Здесь собрались все хранители (или жрецы) всех областей и всех островов. Все спорят что делать. Самый активный – довольно молодой мужчина, что называется в самом расцвете сил. Он с самой большой метрополии (или как там у них это называлось), от них здесь более 10 человек, и все стоят за то, что надо заставить хотя бы одну часть суши устоять.
Я слишком молода, чтобы меня слушали. К тому же именно я привезла пророчество о гибели с точными указаниями даты, времени и тем, что надо делать. Но поскольку привезла я его от вечных конкурентов гипербореев, то именно мне не верят, меня боятся, презирают и ненавидят. Меня не слушают, хоть я давно уже все сказала, все слышали, все помнят. В повторениях не нуждаются.
Сейчас здесь около трехсот магов. Около тридцати уплыли, увозя знания, которые понадобятся людям только через тысячелетия. Около ста, из них старейшие и самые уважаемые, уйдут к своим метрополиям, чтобы остаться с теми людьми, которых они клялись охранять. Эти готовятся к смерти и идут на нее осознано.
Около 50 образуют ядро Сопротивления – «мы остановим волны». Большинство из них – самые молодые, потому что пока больше всего верят в свои силы и совсем не верят в свою смерть. Кто-то из старых и мудрых остается с ними, потому что не может оставить «молодняк». Я тоже молодняк, мне всего-то около 340 лет. Мое слово не считается, но я остаюсь. Я не войду в круг Сопротивления, я пытаюсь переубедить хотя бы некоторых, говоря, что Богу нельзя не подчиняться. Тот самый, активный, гонит меня и силой своего авторитета навязывает тактику остальным – это то ли молитва, то ли трюк, то ли какой-то раздел магии управления водой и ветром.
А волны уже огромны, круг уже стоит. Остров уже качается, наклоняется и даже раскалывается на части, но под нажимом хранителей снова срастается – простейшая, начальная ступень управления природой (насколько я поняла).
Я вижу спины стоящих в кругу и мечтаю, чтобы этот Активный хоть как-то заткнулся, тогда может быть все примут правильное решение. Остановить его любым способом. Это становится единственным, маниакальным, самым сильным желанием. Вот, например, недалеко лежит подобие посоха или деревянного кинжала. Если бы я могла взять и… убить его. Чтобы он перестал губить хранителей.
Мне трудно понять ее мотивацию, но убить она категорически не может, не способна принести смерть, даже не может скомандовать кинжалу лететь и убить. Хранитель по природе не может убивать. И еще она боится вечной смерти за то, что убьет или запланирует убийство.