"...Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт этот был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года.
О чем говорил этот опыт?
Прежде всего, об оперативно-стратегической внезапности, с которой гитлеровские войска вторглись в страны Европы. Нанося мощные удары бронетанковыми войсками, они быстро рассекали оборону для выхода в тыл противника. Действия бронетанковых войск немцы поддерживали военно-воздушными силами, при этом особый эффект производили их пикирующие бомбардировщики.
Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков, ни руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях.
Этого не учитывали и не были к этому готовы наши командующие и войска приграничных военных округов. Правда, нельзя сказать, что все это вообще свалилось нам как снег на голову. Мы, конечно, изучали боевую практику гитлеровских войск в Польше, Франции и других европейских странах и даже обсуждали методы и способы их действий. Но по-настоящему все это прочувствовали только тогда, когда враг напал на нашу страну, бросив против войск приграничных военных округов свои компактные бронетанковые и авиационные группировки".
Это, собственно, и привело к такому размаху военного поражения лета 1941 года. Немцы, сосредоточив на направлениях своих ударов мощные силы и бросив их в первый же день компактными группировками, смяли советские приграничные дивизии просто в силу своего подавляющего превосходства. Затем, используя мобильность своих подвижных частей они внезапно оказались в районах сосредоточения армий прикрытия, полностью сорвав им начавшуюся мобилизацию и развертывание. Кроме того, внезапность именно этого прорыва привела к неразберихе и дезорганизации управления войсками. События происходили тогда с такой головокружительной быстротой, что военное командование практически всех уровней потеряло ориентацию во времени и пространстве. Характерной особенностью того времени было отсутствие точных знаний не только о противнике, но зачастую и о положении собственных войск.
Можно добавить сюда и то еще, что войска армий прикрытия, не имея сведений о противнике, не могли сосредоточиться на направлении их главного удара. Достаточно сказать, что само направление главного удара немцев наше командование смогло определить лишь где-то через неделю после начала войны. В результате немцы, используя преимущество в мобильности своих войск, получило возможность атаковать наши войска по частям. Что, естественно, усугубило степень поражения.
Но вот если бы события развивались по тому сценарию, который ожидали в советском Генеральном штабе, день и час начала немецкого вторжения не имел бы особой роли. Потому что, какая разница, в какой день и час начались приграничные бои, если бы немцы начали войну с вторжения ограниченными силами? Всё равно в этом случае приграничные дивизии, которые специально готовились тогда именно к такому развитию событий, остановив продвижение противника, смогли бы обеспечить главным силам Красной Армии их сосредоточение и развертывание.
Так что, когда мы говорим о некой внезапности германского нападения на Советский Союз, надо иметь в виду, что настоящая внезапность заключалась именно в том, что немцы, напав, неожиданно применили ту стратегическую модель, которую от них в этих условиях не ждали. Именно в этом просчете советского военного командования, а не в дате начала войны, как это принято обычно считать, и заключена одна из главных причин трагедии июня 1941 года.
И, кстати, совершенно прав В.М. Молотов, говоря о том, что разгадка даты начала германского вторжения не имеет того сакрального значения, которое ей обычно придают. Он, правда, имел в виду более глубокие основания для своей точки зрения, не касаясь при этом чисто военных аспектов. Но как мы с вами видим, это его мнение подкрепляется еще и вопросами военной стратегии.
Таковы были тогда общие представления о будущей войне Наркомата обороны и Генерального штаба Красной Армии. И эти представления высшее военное командование в официальном порядке изложило Сталину. Не в первый раз, надо полагать. Поскольку, повторю это ещё раз, основные концепции будущей войны безусловно должны были так или иначе обговариваться предварительно.
СЕНТЯБРЬ 1940 года.
Сентябрь тоже был богат на события. 2 сентября Гитлер принял решение о направлении в Румынию немецких войск. Заметим, что произошло это еще за несколько дней до прихода к власти генерала Антонеску.
7 сентября немцы начали интенсивные воздушные налеты на Англию.
В эти же дни продолжается напряженная подготовка к войне Германии с Советским Союзом. 6 сентября руководство ОКВ доводит до начальника абвера адмирала Канариса основные принципиальные положения в отношении мер дезинформации советской стороны.
"УКАЗАНИЕ ШТАБА ОПЕРАТИВНОГО РУКОВОДСТВА ОКВ РУКОВОДСТВУ АБВЕРА О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ДЕЗИНФОРМАЦИИ СОВЕТСКОГО ВОЕННОГО КОМАНДОВАНИЯ
6 сентября 1940 г.
В ближайшие недели концентрация войск на востоке значительно увеличится. К концу октября необходимо добиться положения, указанного на прилагаемой карте.
Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на восток. В то же время Россия должна понять, что в Генерал-Губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате находятся сильные и боеспособные немецкие войска, и сделать из этого вывод, что мы готовы в любой момент и достаточно мощными силами защитить наши интересы на Балканах против русского вмешательства.
Для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями.
1. Маскировать общую численность немецких войск на востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене \217\ войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т.п.
2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы Генерал-Губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика.
3. Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий.
4. Распространять соответствующим образом подобранные сведения для создания впечатления, что после окончания западного похода противовоздушная оборона на востоке серьезно усилилась за счет трофейной французской техники.
5. Работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей, ссылаясь при этом на то, что они ведутся нормальными темпами и служат главным образом экономическим целям.