Таким образом, можно вполне закономерно прийти к выводу. Всё, что понаписали про Амаяка Кобулова в отношении его агента "Лицеист" наши официальные и очень объективные историки, является поверхностным и непродуманным. И явно вызванным обычной неприязнью к чекисту, официально обличенному в принадлежности к "банде Берия".
Тем не менее, сам по себе факт появления в окружении Амаяка Кобулова агента-двойника не подлежит сомнению. Между тем, таких же двойников в разведывательной сети советской военной разведки не было. То есть, факт налицо. Почему это произошло именно с ним? Должна же этому быть причина?
Конечно, нельзя сомневаться в том, что немцам хотелось бы внедрить своих агентов во все сети советской разведки в Германии.
Но удалось им это только в резидентуре НКВД, возглавляемой А. Кобуловым. Почему?
Если причинами этого являются не те, которые столь легковесно предъявляют историки, то надо искать их в каком-то ином месте.
Думаю, что на самом деле, объяснение здесь прозаическое. Причина гестаповского внедрения в советскую разведывательную сеть, которой руководил Амаяк Кобулов, заключена в том, что немцы точно знали его принадлежность к советской разведке.
В этом же, кстати, и заключается ответ на вопрос, почему немцы не смогли внедрить своего агента в советскую военную резидентуру. Дело в том, что они не знали точно, какой, тот или иной сотрудник военного или других атташатов связан с советской разведкой. Поэтому немецкой контрразведке подставить здесь своего агента было затруднительно хотя бы потому, что не было твердой уверенности, кому его подставлять.
В случае же с Амаяком Кобуловым немцы были уверенны на сто процентов в его работе на советскую разведку. Только совсем не потому, что Амаяк Кобулов оказался ими легко раскрыт в силу своей неопытности или неграмотности, как на это прямо или завуалировано указывается обычно. На самом деле, его работа, повторю, была достаточно хорошо им законспирирована. Настолько, что немцы, даже зная твердо, кто он такой, не раскрыли ни одного его агента, за все два года пребывания в Германии. Хотя резидентура под его руководством действовала с очень высокой активностью.
Когда историки наперебой соревнуются в обличении его разведывательной убогости, они почему-то совершенно не замечает этот вопиющий факт, категорически не совмещающийся с их обвинениями. То есть, ясно, что, поскольку гестапо было отлично известно о принадлежности Амаяка Кобулова к советской разведке, вся его деятельность находилась под самым их полным контролем. Непрерывный надзор, неотступная слежка 24 часа в сутки. И в результате? А в результате его резидентура работала с полной нагрузкой, давала ценные сведения. Но ни один агент, который был на связи у Амаяка Кобулова, не был раскрыт при нём немецкой контрразведкой.
Получается, что легко его раскрыли немцы вовсе не по той причине, что был он неопытен или еще по чему-то аналогичному. Потому что как раз здесь А. Кобулов конспирировался вполне успешно.
Бережков В.М. "Как я стал переводчиком Сталина".
"Советник Амаяк Кобулов... высокий, стройный, красивый кавказец с ухоженными усиками и черной шевелюрой, очень обходительный, даже обаятельный, - считался у нас душой общества и так хорошо играл роль простецкого тамады, что мало кто догадывался о его подлинных функциях...".
А вот что пишут о нём в Энциклопедии Хронос.
http://www.hrono.ru/biograf/bio_k/kobulov.php
"...Амаяк Кобулов был "большим шефом" советской агентурной сети в столице Третьего рейха. Являясь советником посольства СССР в Германии, он официально числился уполномоченным ВОКСа (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей - В.Ч.) в Берлине. Ни руководство общества, ни НКИД, очевидно, не подозревали о его секретной миссии. В германской ноте Советскому правительству от 21 июня 1941 г. о нем упоминалось как о человеке, который не стеснялся "использовать право экстерриториальности для шпионских целей" (РЦХИДНИ. Ф. 7. On. 125. Д. 11. Л. 18; Отечественная история. 1993. ? 1. С. 32)".
Коллеги не догадывались. А вот немцы знали точно.
В действительности, он был практически мгновенно раскрыт немцами просто потому, что работал под своей фамилией. А фамилия эта была достаточно хорошо известна спецслужбам всего мира. Потому что его старший брат, Богдан Кобулов, был первым заместителем Наркома внутренних дел СССР и курировал в наркомате важнейший ее участок, работу разведки и контрразведки. Как можно было ожидать, что германские спецслужбы никогда не слышали это имя?
Кроме того, и сам Амаяк Кобулов был величиной достаточно заметной в системе НКВД. Достаточно сказать, что перед своим назначением в Берлин он девять месяцев исполнял обязанности первого заместителя Наркома внутренних дел УССР.
Но тогда получается, что вина за его раскрытие, а в дальнейшем, следовательно, за внедрение в его окружение немецкого агента, лежит на тех, кто принял решение о его командировке в Берлин. Тем более, под своей подлинной фамилией.
Виновником этого вполне точно и сразу назван Берия, желавший поощрить своего сатрапа, Богдана Кобулова, синекурой для его младшего брата.
Давайте теперь подумаем.
Понимал ли всесильный нарком, что этот подарок его заместителю должен неизбежно привести к раскрытию его нового резидента в Берлине? При всей одиозности фигуры Л.П Берия, отрицать в нём нельзя одного. Того, что он обладал высоким профессионализмом в области разведки и контрразведки.
Павел Судоплатов. "Разведка и Кремль".
"...На следующий день рано утром я был вызван к Берии, новому начальнику Главного управления государственной безопасности НКВД, первому заместителю Ежова. До этого о Берии я знал только, что он возглавлял ГПУ Грузии в 20-х годах, а затем стал секретарем ЦК Коммунистической партии Грузии. Пассов, сменивший Слуцкого на посту начальника Иностранного отдела, отвел меня в кабинет Берии рядом с приемной Ежова. Моя первая встреча с Берией продолжалась, кажется, около четырех часов. Все это время Пассов хранил молчание. Берия задавал мне вопрос за вопросом, желая знать обо всех деталях операции против Коновальца и об ОУН с начала ее деятельности.
Спустя час Берия распорядился, чтобы Пассов принес папку с литерным делом 'Ставка', где были зафиксированы все детали этой операции. Из вопросов Берии мне стало ясно, что это высококомпетентный в вопросах разведывательной работы и диверсий человек. Позднее я понял: Берия задавал свои вопросы для того, чтобы лучше понять, каким образом я смог вписаться в западную жизнь.
Особенное впечатление на Берию произвела весьма простая на первый взгляд процедура приобретения железнодорожных сезонных билетов, позволивших мне беспрепятственно путешествовать по всей Западной Европе. Помню, как он интересовался техникой продажи железнодорожных билетов для пассажиров на внутренних линиях и на зарубежных маршрутах. В Голландии, Бельгии и Франции пассажиры, ехавшие в другие страны, подходили к кассиру по одному - и только после звонка дежурного. Мы предположили, что это делалось с определенной целью, а именно: позволить кассиру лучше запомнить тех, кто приобретал билеты. Далее Берия поинтересовался, обратил ли я внимание на количество выходов, включая и запасной, на явочной квартире, которая находилась в пригороде Парижа. Его немало удивило, что я этого не сделал, поскольку слишком устал. Из этого я заключил, что Берия обладал опытом работы в подполье, приобретенным в закавказском ЧК...