Нарком обороны С. К. Тимошенко попробовал возразить:
- Ну а если это все-таки случится? В случае нападения мы не имеем на границах достаточных сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких войск, ведь вам известно, что переброска войск к нашим западным границам при существующем положении на железных дорогах до крайности затруднена.
- Вы что же, предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?
Затем И. В. Сталин все же спросил:
- Сколько дивизий у нас расположено в Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском военных округах?
Мы доложили, что всего в составе четырех западных приграничных военных округов к 1 июля будет 149 дивизий и 1 отдельная стрелковая бригада. Из этого количества в составе:
Прибалтийского округа- 19 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии, 1 отдельная бригада;
Западного округа - 24 стрелковые, 12 танковых, 6 моторизованных, 2 кавалерийские;
Киевского округа- 32 стрелковые, 16 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийские;
Одесского округа- 13 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные, 3 кавалерийские.
- Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, - сказал И. В. Сталин.
Я доложил, что, по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В каждой их дивизии имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких. [259]
И. В. Сталин, вспылив, сказал:
- Не во всем можно верить разведке...
Во время нашего разговора с И. В. Сталиным в кабинет вошел его секретарь А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит Н. С. Хрущев из Киева. И. В. Сталин взял трубку. Из ответов мы поняли, что разговор шел о сельском хозяйстве.
- Хорошо, - улыбаясь, сказал И. В. Сталин.
Видимо, Н. С. Хрущев в радужных красках докладывал о хороших перспективах на урожай...
Ушли мы из Кремля с тяжелым чувством..."
Здесь, заметим, полностью соблюдены законы жанра.
Сталин не верил советской разведке, это всем известно. То, что Германия находится в состоянии войны, а потому ее дивизии ожидаемо могут быть укомплектованы и вооружены по штатам военного времени, это для любого разумного человека как раз может быть вполне вероятно. Но Сталин в саму возможность такого не верил, потому что был тупой, что тоже всем известно.
Кстати, особенно хорошо это было известно как раз из рассказов наших военных. Из воспоминаний и размышлений о том, что накануне войны Сталина заботили исключительно урожайные дела. Впрочем, и то, что Сталин вспылил, и вспылил, эаметим, при одном только упоминании о разведке и ее сведениях, передано абсолютно корректно. Действительно. Не сказано ведь, что он кричал и топал ногами. Вспылил всего лишь, что возьмешь с кавказского человека, пылящего по любому поводу направо и налево.
Только вот во всем этом пересказе есть одна странность. Нет, вовсе не в том, что Сталин пришел в ужас от предложения выдвинуть советские войска на запад. Потому что именно в это время по приказу Сталина советские войска как раз подтягивались сюда тайно из глубины страны.
Поэтому странно не это. Странно другое. Из хода разговора вовсе не видно, чтобы военные предлагали провести в стране мобилизацию, что в отношении великих держав действительно равнозначно объявлению войны. Они предлагали всего лишь привести войска в полную боевую готовность. А Сталин отреагировал так странно и неадекватно, что можно, действительно, военным нашим только посочувствовать. Будет тут у них тяжелое чувство, если приходится уламывать тупого тирана, ничего не понимающего в военном деле.
Или всё-таки всё здесь обстоит несколько иначе, так же примерно, как и с ужасами Сталина от перспективы придвижения советских войск к западным границам?
Дело в том, что обвинители здесь явно рассчитывали на то, что те, кто им внимает, просто не знают о том, что конкретно подразумевает под собой эта самая полная боевая готовность. На самом деле, полная боевая готовность означает вовсе не то, что обычно понимает под этим человек, не знакомый с тонкостями мобилизационных планов. То есть, в его представлении полная боевая готовность, это когда все подняты по тревоге, все вооружены, находятся на боевых позициях. И бдят.
На самом деле, это несколько не так. Полная боевая готовность на то и полная, что армия находится в полностью боеготовом состоянии. А полностью боеготовое состояние может быть достигнуто только в том случае, если она развернута по штатам военного времени. Штаты военного времени заполняются путем мобилизации в армию личного состава, автомобилей, тракторов, лошадей, иного транспорта... Причем масштаб вовлечения всех этих категорий в армейскую махину таков, что оперируют здесь обычно числами в миллионы и сотни тысяч. То есть, объявление полной боевой готовности немыслимо без объявления в стране всеобщей мобилизации. Оно, собственно, и запускает ее механизм, так это и предусмотрено обычно мобилизационными планами.
Получается, что речь в данном случае шла вовсе не о том, чтобы дать армии сигнал быть готовым к вражескому нападению. А действительно о том, чтобы объявить в стране всеобщую мобилизацию.
То есть, вопрос стоял накануне войны вовсе не так упрощенно, как представляют себе многие. Дело было не в том, объявлять войскам тревогу или не объявлять. Хотя и объявлять ее без знания точной даты нападения может явиться не благом, а ошибкой. И привести не к повышению боеспособности армии, а к ее понижению. Потому что человек не может слишком долго находиться в напряжении и оставаться при этом равно боеготовым и в день объявления тревоги и, если тревога не отменена, через месяц после этого дня. Вот объявили бы тревогу накануне 15 мая, не отменяя ее до начала войны, много бы армия навоевала 22 июня?
Так что это не вся сложность проблемы, стоявшей тогда перед Сталиным. Дело в том, что повышение боеготовности, сопровождаемое всеобщей мобилизацией, может явиться поводом к войне само по себе. А Сталин всеми силами старался оттянуть начало войны. Почему?
А всё очень просто. СССР был тогда не просто слабее Германии (даже и без ресурсов всей Европы). Он был много слабее ее. В самых разных областях. Уж технологически-то во всяком случае. И советское руководство это прекрасно понимало. Хотя и не очень транслировало по причинам очевидным свое понимание вовне. Тем не менее, по воспоминаниям Молотова, Сталин при нем высказывался о том, что мы сможем быть готовыми к войне не раньше 1943 года. И Молотов же упоминал о том, что руководство страны понимало тогда, что, случись сейчас война, неизбежно придется отступать. Неясно было только, как далеко, только до Смоленска или до Москвы. Эти слова, кстати, имеют и вполне материальное подтверждение.
Именно во исполнение этого понимания на востоке страны строились тогда предприятия-дублеры. Это помимо гигантов машиностроения и металлообработки, построенных перед войной на Урале и в Западной Сибири.
Целью этого строительства было устранение возможных перебоев в производстве в случае начала войны с Германией. А серьезные перебои могли случиться только в том случае, если территория, где располагались эти предприятия, окажется захвачена противником. Либо предприятия эти будут парализованы действиями немецкой авиации. И еще заметим. Предприятия-дублеры в мирное время не могли работать на полную мощность по той причине, что для них просто не было необходимого количества рабочей силы. Не говоря уже об их квалификации. Запад страны в то время был заселен неизмеримо плотнее. Восток, соответственно, заселен слабее. По этой причине здесь не было достаточного количества кадров для предприятий. Потому-то, кстати, во многом, новые и наиболее мощные предприятия приходилось строить ранее на европейской территории страны, где выше была плотность населения. И лишь с конца тридцатых годов строительство промышленных предприятий было решительно переориентировано на восток европейской территории СССР и в Сибирь.