— 12 гаубиц калибра 150 мм;
— 24 гаубицы калибра 105 мм;
— 4 пушки калибра 150 мм.
Общий вывод очевиден: даже недоукомплектованный 11-й МК по своей огневой мощи превосходил самую крупную танковую дивизию вермахта.
Наконец, в составе любого советского мехкорпуса было больше людей, нежели в любой немецкой танковой дивизии. Что и неудивительно: в корпусе три дивизии и множество отдельных корпусных частей. Конкретнее, в неукомплектованном 11-м мехкорпусе по состоянию на 1 июня 1941 г. несло службу 21 605 человек личного состава, а максимальная штатная численность немецкой танковой дивизии была в полтора раза меньше. Причем 21 605 человек было в 11-м МК по состоянию на 1 июня 1941г. К 22 июня людей, скорее всего, стало больше, так как в стране полным ходом шла скрытая мобилизация резервистов (всего на «большие учебные сборы» до начала войны успели призвать 768 тыс. человек), а механизированные соединения доукомплектовывались личным составом в первую очередь.
Единственное, в чем 11-й МК уступал 7-й тд противника, так это в количестве автомашин, т.е. в способности мотопехоты, артиллерии и тыловых служб двигаться вслед за наступающим «танковым клином». На вооружении корпуса к 1 июня 1941 г. числилось 920 автомобилей, 148 мотоциклов, 55 тракторов и тягачей. Это значительно (в 5—6 раз) меньше штатных норм. И если бы 11-й мехкорпус действительно перешел в наступление от Гродно на Меркине (60—70 км), как это было предписано приказом Павлова, то не обеспеченная в полном объеме транспортом мотопехота неизбежно отстала бы от танков. Теоретически. В реальности же никакого прорыва в оперативную глубину обороны противника не было и в помине; гнаться за немцами не пришлось — они сами подошли к Гродно, и свой первый и последний бой 11-й МК принял практически в районе довоенной дислокации. В такой ситуации нехватка автомашин не могла иметь решающего (начения. Более того, из вышеупомянутого «политдонесения» мы узнаем, что утром 22 июня командование корпуса приняло абсолютно верное решение:
«...По боевой тревоге все части вывели весь личный состав, имеющий вооружение и могущий драться, что составило 50—60% всего состава, а остальной состав был оставлен в районе дислокации частей... Ввиду необеспеченности автотранспортом 204-й моторизованной дивизии 1-й эшелон из района Волковыск (82 км по шоссе до Гродно. — М.С.) перебросили на автомашинах, а последующие перебрасывались комбинированным маршем (т.е. стрелковые подразделения 204-й мд шли пешком до тех пор, пока их не забирал автотранспорт, возвратившийся после перевозки 1-го эшелона дивизии. — М.С). Через 7 часов (29-я тд через 3 часа и 33-я тд — через 4 часа) после объявления боевой тревоги части корпуса заняли район сосредоточения...»
Остается признать, что советские историки были совершенно правы. Никакого «мехкорпуса» в районе Гродно не было. Под названием «11-й мехкорпус» к 10 часам утра 22 июня 1941 г. южнее Гродно сосредоточилась фактически дивизия легких танков, по всем количественным параметрам значительно превосходящая самую крупную танковую дивизию вермахта.
Самая крупная, 7-я танковая, дивизия вермахта наделала много бед. Очень подробно, истинно «по-немецки», написанные мемуары командующего 3-й танковой группой Г. Гота [13] позволяют в деталях проследить боевой путь 7-й тд в первые дни и недели войны.
К полудню 22 июня захвачены мосты через Неман у Алитуса, в полдень 23 июня «танковый полк 7-й тд вышел на дорогу Лида — Вильнюс (75 км восточнее Алитуса), колесные машины дивизии остались далеко позади» (но что примечательно — немецкий генерал вовсе не делает из этого вывод о том, что дивизия потеряла всякую боеспособность), рано утром 24 июня «7-я тд после небольшого боя овладела городом Вильнюс, танковый полк дивизии продолжал продвигаться на Михалишки» (Михалишки — это уже Белоруссия, и уже 180 км к востоку от границы). Далее «7-я тд вышла 26 июня к автостраде Минск — Москва в районе Смолевичи» (это уже 30 км к востоку от Минска). Таким образом, за пять дней дивизия прошла 350 км по лесным дорогам Литвы и Белоруссии.
Затем 7-я тд, потерпев неудачу при попытке форсировать Березину у города Борисов, ушла на северо-восток, через Лепель к Витебску. 5 июля в районе Бешенковичи (175 км от Минска) 7-я тд «наткнулась» на подошедший из Московского военного округа полнокомплектный 7-й МК (это тот самый мехкорпус, в составе которого воевал и попал в плен сын Сталина). Разгромив и отбросив к югу советский мехкорпус, 7-я и 20-я тд форсировали Западную Двину между Бешенковичами и Уллой, к 10 июля полностью овладели Витебском, после чего их дороги снова разошлись: 20-я тд ушла на северо-восток, к Велижу, а 7-я тд через Демидов во второй раз вышла на автостраду № 1, на этот раз в районе Ярцева (50 км восточнее Смоленска), преодолев таким образом две трети расстояния от границы до Москвы.
Три месяца спустя, 6 октября 1941 г., именно 7-я танковая в районе Вязьмы в третий раз вышла на автостраду № 1, замкнув таким образом кольцо окружения самого большого за всю войну Вяземского «котла». Затем, в ходе кровопролитного московского сражения 7-я тд прошла еще 245 км на восток, до Яхромы (45 км к северу от Москвы). Только там, у канала Волга — Москва, она и была (если верить знаменитому сообщению Совинформбюро от 13 декабря 1941 г.) разбита войсками 1-й Ударной армии. Правда, по немецким данным, 7-я танковая воевала па Восточном и Западном фронтах еще до 1943 г.
Практический вывод из всего вышеизложенного: дивизия легких танков, оказывается, может воевать, может наступать, может вести успешный бой и с пехотой и с танками противника, может форсировать полноводные реки и брать штурмом большие города. Извините за назойливость, но автор готов еще раз напомнить, что весь тот путь 7-я тд вермахта прошла на легких чешских танках и трофейных французских грузовиках, которые на наших грунтовых дорогах из средства передвижения мотопехоты превращались в предмет для толкания. Уже за первые три недели войны 7-я тд прошла 700 км (считая по прямой) от границы до Ярцево, что чуть больше расстояния от Гродно до Берлина.
Странно, но коммунистические историки всегда считали неизбежным, естественным и единственно возможным и то и другое: и то, что 7-я немецкая танковая дивизия уже 15 июля была у Ярцево, и то, что превосходящий ее по всем параметрам 11-й МК не только не дошел до Берлина (или хотя бы до Меркине), но и закончил свое существование за три дня боев у Гродно. А ведь на первый взгляд удивительным и неправдоподобным представляется тот факт, что немецкая дивизия, вооруженная лишь легкими танками с противопульным бронированием, смогла «пройти сквозь строй» десятков советских стрелковых дивизий, вооруженных сотнями 45-мм противотанковых пушек, гарантированно пробивавших броню Pz-38(t) и в лоб, и в борт, «и в хвост, и в гриву». Казалось бы, при таком соотношении «щита и меча» глубокий рейд немецких танков должен был завершиться полным их истреблением.
Все, однако же, не так просто. Танк — это всего лишь инструмент, и результат его использования зависит прежде всего от тактики применения, а еще точнее — от соответствия этой тактики техническим характеристикам вооружения. «Безнадежное» на первый взгляд соотношение между толщиной брони легкого танка и бронепробиваемостью артиллерийского снаряда является таковым лишь в ситуации, когда на гладком, как стол, поле стоит одинокий танк и ждет, когда в него попадет снаряд. В реальном же бою все несколько иначе.
Во-первых, танк движется. Даже медленно ползущий по раскисшему от дождя полю Т-26 преодолеет последние 600 м (попасть в движущийся танк с большего расстояния практически невозможно) до огневых позиций противотанковой пушки за 3 минуты. Теоретически расчет противотанкового орудия может произвести 10—15 выстрелов в минуту. Но это если не целиться, а просто «лупить в белый свет». Реально и с учетом того, что отдача после выстрела сбивает прицел, в распоряжении артиллеристов не более 5—10 выстрелов. Но танк ведь не просто ползет по полю, он ползет и стреляет. Шансы сторон в «дуэли» танка и противотанковой пушки отнюдь не одинаковы. Бронебойный снаряд, просвистевший в одном сантиметре от башни танка, не принесет ему никакого вреда, в то время как осколочный снаряд (даже если это снаряд малокалиберной 45-мм советской танковой пушки 20К), взорвавшийся на расстоянии нескольких метров от огневой позиции, неизбежно заставит орудие замолчать. Поэтому 5—10 выстрелов, о которых мы сказали выше, в реальном бою являются для расчета противотанковой пушки недосягаемой мечтой — после первых же выстрелов экипаж танка (хорошо подготовленный и обученный экипаж) обнаружит стреляющее орудие и парой осколочных снарядов смахнет пушку с лица земли.