Выбрать главу

Имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс зачитывает обращение Гитлера к народу.

в деревне. Главный герой — командир экипажа. Он — бывший пастух. Только служба в армии открыла пе­ред ним широкие перспективы. Теперь его любят са­мые красивые девушки, на нем роскошная кожаная куртка (до середины 30-х гг. советские танковые эки­пажи носили черные кожаные куртки из «царских» запасов). Разумеется, в случае войны герой будет громить любого врага с той же легкостью, с какой покорял женские сердца или достигал успехов в бо­евой и политической подготовке.

В то время искусство вообще, а кино в особен­ности имело огромное влияние. Тот факт, что основ­ную массу рядового состава армии составляла ма­лограмотная молодежь, которую отличала слепая вера в установленный общественный строй и его ру­ководителей (ведь даже среди офицерского соста­ва лишь 7% командиров имели высшее военное образование, а более трети не получили даже за­конченного среднего специального), позволял лег­ко манипулировать сознанием. Патриотические песни из таких кинофильмов, как «Если завтра вой­на», да и сами ленты, воспевающие непобедимость Красной Армии, вызывали самоуспокоение и вос­приятие грядущей войны как парадного шествия. «Когда объявили о начале войны, я посчитал, что завтра-послезавтра будем в Берлине. Еще поду­мал: «Надо почистить сапоги, чтобы офицер был в блеске», — вспоминал лейтенант-артиллерист А.С. Хоняк.

Психологический климат в армии также сильно отличался от привычного нам, во многом наследовав черты революционного равноправия между ко­мандующим и рядовым составом. Вспоминает В.М. Синайский: «...помогало то, что не было градации между офицерами и солдатами. Все мы были — красноармейцы. Были только командиры и рядо­вые. Когда однажды на улице к нам обратилась ка­кая-то женщина с просьбой что-то ей показать и назвала нас солдатами, один из наших товарищей сказал: «Мамаша, мы не солдаты, мы — красноар­мейцы. Солдат и офицеров наши отцы и деды били в Гражданскую войну». Взаимоотношения между командирами и рядовыми, я бы сказал, были почти дружеские. В гарнизоне был Дом Красной Армии, переступив порог которого, ты становился равно­правным членом коллектива. Там были спортивные залы, кинотеатр, ресторан, танцевальные залы. И, придя в Дом Красной Армии, мы, рядовые, могли танцевать с женами командиров, вместе закусывать в буфете, Такой же порядок был и в санчасти. Если-кто-то заболевал и попадал туда, врач прежде все­го говорил: «Забудьте, что вы командиры или рядо­вые, здесь вы все — больные военнослужащие. Для меня вы все равны».

Учеба в школе проходила напряженно, но нам очень активно помогали «старики», которые забо­тились о нас, называли нас желторотиками и вся­чески обучали военной премудрости. Например, когда мы приехали в гарнизон и попали впервые в наряд, надо было мыть пол в казарме. В спальне было 120 коек. Это была не комната, а громадный зал. Мы, естественно, взяли ведра, тряпки — нас было 12 человек — разлили по полу воду и стали тряпками что-то там делать. Пришли «старики», засмеялись: «Эх, вы, желторотики, так вы будете до вечера мыть». Позвали несколько человек — пришло четверо или пятеро. Взяли швабры, встали в ряд и погнали воду. И треть зала вымыли за 10— 15 минут. «Вот, как надо!»— сказали «старики».

Помогали они нам и при обучении стрельбе. Стреляли мы кое-как. Вначале было очень сложно, потому что пулемет при стрельбе вело. И устранять задержки было трудно. Пулемет ШКАС был скоро­стрельный, но у него было 48 типов задержек. Часть из них устранимых, часть неустранимых. И вот од­нажды, когда мы в оружейной палате разбирали и собирали пулеметы и учились устранять задерж­ки, пришел старшина, отвоевавший в Финляндии и списанный по ранению. Зашел посмотреть, как мы учимся. С усмешкой посмотрел, как мы возим­ся с пулеметами, и сказал: «Ну, куда вам. Так, как вы работаете, с одного захода вас собьет истреби­тель. Почему? Вы же с задержкой возитесь сколь­ко!» — «Как надо?» — «Надо мгновенно задержку ус­транить. Иначе вы безоружны». — «Ну покажи нам, как надо». —«Делайте задержку, дайте пулемет и за­вяжите глаза». Раз-два — и задержка была устра­нена. Вот так нас учили «старики».

Однако многое изменилось, когда в конце трид­цатых годов СССР начал увеличивать армию, гото­вясь к грядущей «большой войне». Армии пригра­ничных округов пополнились за счет молодежи при­зывного возраста только что присоединенных рес­публик. Естественно, что их лояльность по отноше­нию к новой власти была более чем сомнительна.

По воспоминаниям М.Л. Сандлера: «В сороковом году в армию пришло много «западников» и был поток новобранцев из Средней Азии (до этого среднеазиаты, как правило, служили только в национальных территориальных дивизиях). Многим тяже­ло давался русский язык или азы овладения техни­кой. Никаких насмешек над ними не строили, тер­пеливо все разъясняли».

Кроме того, волна репрессий, хоть и не была столь масштабна количественно, как это принято изображать, привела к значительным изменениям в командном составе, причем, наиболее пострадав­шее среднее и старшее командное звено пополни­лось в основном из среды младших командных кад­ров, не успевших приобрести ни достаточного опы­та, ни соответствующих навыков. Младший комсостав был в основном сформирован за счет досроч­ных выпусков, курсантов военных училищ (приказ наркома обороны маршала С.К.Тимошенко от 14 мая 1941 г.), выпускниками краткосрочных курсов младших лейтенантов и курсов командиров запа­са. Учитывая увеличение армии почти в пять раз по сравнению с уровнем 1934 г., сложно ее рассмат­ривать как «кадровую».

Вдобавок ко всему мощнейший удар был нане­сен по престижу элиты армии — летчикам приказом наркома обороны Тимошенко № 0362 «Об измене­нии порядка прохождения службы младшим и сред­ним начальствующим составом в ВВС Красной Ар­мии». В соответствии с этим приказом всем выпус­кникам училищ вместо звания «младший лейтенант» или «лейтенант» присваивалось звание «сержант». Летчики, не прошедшие четыре года службы, обя­заны были жить в казармах. Соответственно изме­нялись и нормы довольствия, оклады, они лишены были права надеть ту самую форму с «курицей» на рукаве. Многими это было воспринято как личное оскорбление. Летчики отказывались надевать зна­ки различия, ходили с пустыми петлицами в знак протеста. Часто бывало, что техники-лейтенанты вынуждены были докладывать о состоянии самоле­та своему командиру — сержанту, что несомненно являлось грубейшим нарушением основного ар­мейского принципа — субординации. Вспоминает ветеран ВОВ И.Д. Гайдаенко: «В декабре вышел из­вестный приказ наркома обороны Тимошенко. Меня, лейтенанта, командира

Весть о войне с СССР не вызвала у простых берлинцев энтузиазма.

звена, орденоносца, посадили в казарму! Причем, так как я был командиром звена, меня еще назначили страшим по ка­зарме. Ох, хватил же я горя с этой срочной служ­бой! Представляешь, приехали из училищ лейтенан­ты-летчики, пришли летнабы, а тут приходит при­каз, и их разжалуют в сержанты. Мало того, что за­пихивают в казарму, так еще и звание снимают! Это ж позор перед девушками, знакомыми, родными! Конечно, дисциплина после этого резко упала. Трудно мне было держать эту банду молодых лету­нов. Конечно, то, что положено по программе лет­ной подготовки, мы выполняли, но летчики ходили в самоволки, пьянствовали. Причем, если на выпив­ку не хватало денег, то ребята что-нибудь продава­ли из постельного белья (общежитие летного со­става здесь было оборудовано, как надо: одеяла но­венькие, подушки, простыни). Бардак, одним сло­вом... Один у нас комсомолец отличился. Его выз­вали на собрание: «Что же ты пьешь, безобразни­чаешь? Мы тебя исключим из комсомола!» А он от­ветил: «Подумаешь! Исключайте! А я буду беспар­тийный большевик!» Думаю, меня здорово спасло начало войны, а то бы посадили меня за недостачу казенного имущества...»

Вот такими разношерстными, с противоречи­вым сознанием, раздвоенной моралью, дезориен­тированными в оценке характера, длительности бу­дущей войны и реального противника подошли во­ины 1919—1922 гг. рождения, составлявшие осно­ву Красной Армии к 22 июня 1941 г.

Высшее руководство, хоть и было лучше осве­домлено о реальном положении дел, чем простые граждане и рядовой состав Красной Армии, не пи-