Приказом НКО СССР № 067 от 13 мая 1938 года 15-я военная школа летчиков-наблюдателей была переименована в Челябинское военное авиационное училище лётчиков-наблюдателей. В приказе НКО СССР «О переподчинении военных академий, училищ и школ Главным управлениям НКО СССР и расформировании Управления высших учебных заведений Красной Армии» № 0195 от 24 августа 1940 г. училище носит название «Челябинское военно-авиационное училище летнабов и штурманов»[28].
Приказом НКО № 049 от 5.02.1941 г. «О переименовании военных авиационных школ и училищ ВВС и переводе их на новые штаты» происходит очередное переименование училища в Челябинскую военную авиационную школу стрелков-бомбардиров.
Подобную череду переименований и реорганизаций прошли еще две военные школы летчиков-наблюдателей, созданные в Мелитополе и Краснодаре. Мелитопольская школа летчиков-наблюдателей (1936–1937 г.?) — Мелитопольское военное авиационное училище лётчиков-наблюдателей (1938 г.) — Мелитопольское военно-авиационное училище летнабов и штурманов (1940 г.) — Мелитопольская военная авиационная школа стрелков-бомбардиров (5.02.1941 г.). Воспоминания об обучении в училище оставил его выпускник Николай Николаевич Пантелей[29].
В Краснодаре авиаторов начали готовить в 1936 г. в школе летчиков-наблюдателей. Школа несколько раз меняла наименование и специализацию, повторив путь, пройденный Челябинским и Мелитопольским учебными заведениями ВВС. В 1940 году школа именовалась Краснодарским военно-авиационным училищем летнабов и штурманов. Приказом НКО ССР № 049 от 05.02.41 г. Краснодарское училище было названо Краснодарской военной авиационной школой стрелков-бомбардиров. Но уже 03.03.41 г. приказом НКО СССР №. 0017 (Согласно постановления СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) от 25 февраля 1941 г.) предписано Краснодарскую военную авиационную школу стрелков-бомбардиров обратить на формирование «Краснодарского объединенного военного авиационного училища для подготовки командиров-летчиков бомбардировочной авиации и командиров-штурманов ближнебомбардировочной авиации» на 2000 человек переменного состава (на каждом курсе по 1000 человек). Срок обучения в авиационном училище устанавливался — 2 года и 1 год, соответственно в мирное и военное время. Для первого набора училища срок обучения был определен в 1 год.
«В целях выполнения задания по подготовке пилотов и стрелков-бомбардиров постоянный и переменный состав учебных эскадрилий» Краснодарской авиационной школы было предписано передать в Челябинскую (одну учебную эскадрилью), Мелитопольскую (две учебных эскадрильи), Ярославскую (одну учебную эскадрилью) авиашкол стрелков-бомбардиров.
За переименованием стояла неизбежная реорганизация и изменение специализации выпускаемого контингента.
3 марта 1941 г. вышел приказ НКО СССР «Об установлении системы подготовки и порядка комплектования вузов Военно-Воздушных Сил и улучшении качества подготовки летного и технического состава» № 080 (Во исполнение постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 25 февраля 1941 г.). В разделе «Б. Подготовка штурманского состава», в частности, отмечалось:
«1. Школа стрелков-бомбардировщиков. Срок обучения — 1 год, с налетом на каждого курсанта — 40 часов.
Задача школы научить курсанта: владеть в воздухе стрелковым оборудованием; производить бомбометание днем; вести детальную и общую ориентировку; кроме того, привить навыки курсанту в самолетовождении по радио-компасу и устанавливать связь с землей.
Комплектование производить младшими командирами и красноармейцами всех родов войск, имеющими среднее образование, лицами, окончившими спецшколы ВВС, а также призывниками, имеющими среднее образование»[30].
Под «школой стрелков-бомбардировщиков» имелась в виду «военная авиационная школа стрелков-бомбардиров». В этой связи следует отметить удивительную небрежность в подготовке приказов НКО, удивительная легкость в обращении с терминами. Так, в названиях присутствуют и «военно-авиационное училище», и «военное авиационное училище» или вообще пропадает слово «военное» и т. д.
В разделе «Б. Подготовка штурманского состава» приказа присутствовало и «Военно-авиационное училище для подготовки штурманов ближнебомбардировочной авиации» со сроком обучения: в мирное время — 2 года, в военное время — 1 год.
28
Приказы народного комиссара обороны СССР. 1937 — 21 июня 1941 г. // Русский архив: Великая Отечественная. — М., 1994. — Т. 13 (2–1). — С. 164–170.
29
25 ноября 1938 года я прибыл в Мелитополь. Добрался до училища, представился, меня вместе с другими курсантами направили в баню, подстригли, обмундировали и я стал военным.
В училище было две авиаэскадрильи: 1-я эскадрилья была набрана год назад, из молодежи с образованием 9 классов, и уже целый год занималась общеобразовательными дисциплинами. 2-я экадрилья — это вновь прибывшие курсанты, имеющие полное среднее и неполное высшее образование.
Меня зачислили во 2-ю эскадрилью, в 1-й отряд, 20-ю группу (20-е классное отделение, командир отделения Юров).
Размещались мы поотрядно, на каждый отряд свое хозяйство: большая комната (спальня на 100 человек, размещались по группам), ленкомната, каптерка, умывальник, туалет.
Через небольшой продолговатый коридор — общая столовая, на третьем и четвертом этажах классы для занятий.
На следующий день утром в 6.00 подъем — и все по группам строем во двор на зарядку. Холодный день, зима, а мы в гимнастерках и буденовках. Пятнадцать минут кажутся вечностью. Это для меня было испытание.
После зарядки — туалет, приведение в порядок постелей, выравнивание коек, приборка тумбочек, бритье, подшивка воротничков, чистка сапог. Потом — построение на утренний осмотр. После осмотра, строем на завтрак, на каждое классное отделение — длинный стол. Позавтракали, дежурные убрали посуду и только после этого опять же строем по расписанию на занятия: 6 часов классных занятий, обед, мертвый час, самоподготовка 2 часа, свободное время, ужин, вечерняя проверка, отбой ко сну в 22.00.
И опять тоже самое изо дня в день, и все строем и строем.
Для меня это был ужас, вдобавок к этому нам уже сказали, что мы будем не летчиками, а летнабами (летчиками — наблюдателями), по современному — штурманами. Разочарование мое было таким большим, что я даже написал заявление, чтобы меня отправили обратно домой. Передал его через командира отделения Юрова и жду положительного решения. На следующий день вызывал меня начальник штаба эскадрильи майор Заболкин, я ему рассказал о своих мотивах, он меня выслушал и говорит:
— Ты, друг, не торопись. Домой мы тебя все равно не отправим, а вот перевести в роту охраны можем. Через два года тебя демобилизуют и поедешь домой. В другом случае проучишься два с половиной года, станешь командиром, лейтенантом, и все пойдет хорошо, поэтому не спеши, привыкнешь и будешь нам еще спасибо говорить.
На, говорит, твое заявление и никогда, никому не показывай, а то засмеют. Я его понял, он меня понял. Я взял заявление, порвал его и стал продолжать курсантскую жизнь…
И вот началась моя военная курсантская жизнь. Изучали мы новые для меня учебные дисциплины: аэронавигация (самолетовождение, радионавигация, астронавигация), тактика (общая, авиатактика), топография, история ВКП(б) (марксизм-ленинизм, политэкономия), бомбометание, военно-стрелковая подготовка, теория авиации, радиосвязь, аэрофотосъемка, матчасть самолета и моторов, физподготовка, строевая подготовка и спецподготовка (приемы и методы работы иностранной разведки). Основные предметы были: аэронавигация, тактика, история, теория авиации, физподготовка, бомбометание, воздушно— стрелковая подготовка, ну и практическая подготовка — полеты.
Успевал очень хорошо, ниже 4,6 балла у меня не было. 4,6 балла — это соотношение суммарных оценок к числу предметов (дисциплин), которые мы проходили…
В феврале 1939 года, в день Красной Армии наша эскадрилья принимала присягу на верность служения Родине, зачитывали текст присяги и расписывались. После принятия присяги нас начали в выходные дни увольнять в город до 21.30 и только до вечерней проверки. После завтрака 25 % курсантов из отряда, наиболее дисциплинированных и успевающих, отпускали в увольнение.
В начале марта 1939 года мы получили самолеты У-2 и Р-5, к нам прибыли и инструктора — выпускники Батайского авиаучилища. Все они были летчиками в звании младших лейтенантов. У меня был инструктором младший лейтенант Бухальцов, в его группе было 10 курсантов.
Все инструктора были молодые парни. Все в кожаных пальто, с планшетами, одеты прекрасно — это нас прельщало, мы тоже мечтали так выглядеть.
Ну а пока, мы, курсанты 2-й эскадрильи, ходили в увольнение в ватниках зеленого цвета. Первая эскадрилья, которая находилась в училище уже год, ходила в шинелях. Нам тоже заказали шинели по заказу, но заказы выполнялись очень медленно. В увольнении мы, дабы поднять свой авторитет и склонить девочек на свою сторону, выкручиваясь, говорили, что в зеленых куртках ходят “высотники”.
С прибытием самолетов и инструкторов нам начали давать практические полеты, то есть ознакомление с полетами на самолетах У-2. Это было что-то особенное в нашей жизни. Сколько эмоций, разговоров! Но некоторых курсантов, после первых полетов отчислили из училища. Организм не выдерживал болтанки в воздухе, их буквально выворачивало наизнанку.
Я первый полет с Бухальцевым отлетал хорошо. Когда поднялся в воздух, ничего не понял и ничего не увидел. Было что-то похожее на шок, но на все вопросы инструктора я отвечал уверенно и он мне поставил оценку “хорошо”.
После первых полетов я освоился прекрасно и мог отлично выполнять все задания на полет, не снижая успехов в теоретической подготовке. Полеты проводились два раза в неделю и все усложнялись по характеру заданий.
В начале апреля 1939 года училище перебазировалось в летние лагеря, — это в полукилометре от учебного корпуса и зимних квартир. Там были оборудованы палатки, спортгородок, а занимались в классах в учебных корпусах. Мы в практических полетах продвинулись далеко, уже начали бомбить, то есть бросать бомбы с самолета по целям на полигоне (полигон — это специально отведенное поле, где располагались наземные цели). Летали уже на самолетах Р-5 (разведчик, типа 5), инструктор у меня был командир звена лейтенант Амосов. За это время я уже превосходно ориентировался в воздухе и стал отличником, то есть общий балл у меня был 4,6–4,9, троек у меня не было. Отставал только по физподготовке…
Учился я успешно, как теоретически, так и практически, летал отлично, дисциплина была на высоте. Несмотря на сложную международную обстановку жизнь проходила интересно: культурно — просветительная работа занимала все свободное время. В училище в нашей эскадрилье был организован ансамбль Красноармейской песни и пляски, я в этом ансамбле был солистом. Много было спортивных соревнований. Жили весело и радостно. …
В начале 1940 года наше внимание было приковано к финским событиям, мы внимательно следили за ходом военных действий в Финляндии. К нам приезжали участники боев на Халхин-Голе, в Монголии и мы с интересом слушали старшего политрука, комиссара эскадрильи Подольского, который участвовал в частях авиации в этих боевых действиях.
Весной 1940 года поступил приказ НКО об ускоренном выпуске из нашего училища. Были отобраны отличники из 2-х учебных эскадрилий и образованы 10 классных отделений, куда попал и я. Был я в десятом отделении. Началась аттестация отобранных курсантов. Меня аттестовали на звание “лейтенант” в дальнюю авиацию. В начале 1940 года прибыла госкомиссия из Москвы и нас подвергли госэкзаменам по основным дисциплинам. Все дисциплины я сдал на “5”, только по физкультуре была “четверка” (физподготовка считалась основным предметом, а я при соскоке с перекладины согнул ногу, и за это оценку снизили на один балл). И все же меня выпустили из училища по первому разряду.
1 мая 1940 года нам зачитали приказ наркома о присвоении нам звания “лейтенант”, на петлицах нового обмундирования мы прикрепили по два кубика и стали командирами Красной Армии.
Уезжая из Мелитополя и глядя из окна поезда на училище, было жалко покидать это чудесное учебное заведение, где день за днем были прожиты полтора года в напряженной учебе рядом с друзьями и товарищами. Это был последний взгляд на Мелитопольское училище. Больше я его уже не видел до настоящего времени. …
Прибыли в Иваново в воскресенье 6-го мая. …
На следующий день нас принял командир 165-го РАП полковник Никитин, рассказал чем мы будем заниматься: теорией и практикой — полетами на самолетах Р-6 и СБ. Распределили нас по экипажам. У меня был командир экипажа лейтенант Андрей Дмитриев, прекрасный друг и товарищ, опытный летчик. Я познакомился с ним очень быстро и близко, подружился и со своим однокашником Сергеем Степановым, и стали мы неразлучными друзьями до окончания программы в РАПе.
… в июле нас с Андреем отправили в Московский военный округ, в 134 СБАП на аэродром Дубровицы в 40 километрах от Москвы. …
Прибыли в 134-й СБАП (скоростной бомбардировочный полк), где командиром авиаполка был майор Самсоненко. Представились мы о прибытии и нас зачислили в 5-ю авиаэскадрилью. Андрея на должность летчика (командира экипажа), а меня на должность младшего летчика-наблюдателя (летнаба). Стрелки-радисты в экипаже менялись, так как они были срочной службы и через 3 года их меняли.
Командиром эскадрильи был капитан Евстратов. Затем командиром стал майор Дедов-Дедушинский, а Евстратов стал его заместителем. Самолеты были все СБ, — это скоростной бомбардировщик, скорость его была до 450 км/час, потолок 9000 м). …
В декабре 1940 года меня с экипажем и другие экипажи направили на курсы командиров звеньев в город Калинин — место базирования 46 БАД (бомбардировочная авиадивизия), в которую входил наш полк. На курсах, как и в училище — теоретические занятия и полеты, в основном тренировка летчиков по кругу, полеты в зону и слетанность, а летнабы сидели в кабине как балласт, правда подсказывали летчику скорость, высоту и следили за аэродромом. На курсах были не только представители нашего полка, но и представители других полков, входящих в состав 46 БАД, а именно: 95 СБАП и 128 СБАП.
Часть летного состава этих полков уже побывала в боях в Испании и некоторые были награждены боевыми наградами. Наш необстрелянный брат смотрел на эти награды расширенными глазами и с некоторой завистью.
Все шло хорошо. Но, вот оказия! Наркомом обороны в то время был маршал Тимошенко, который руководил боевыми операциями в конфликте с белофиннами и его, как имеющего опыт боевой работы назначили на эту должность. Он бросил клич “Учить войска тому, что нужно на войне!” Это правильно — дисциплина, усложненная обстановка в любых условиях днем и ночью. Но он просмотрел и подписал один, я бы сказал вредный для обороноспособности приказ № 0362 от 22 декабря 1940 года, который предписывал перевести летно-технический состав ВВС на срочную службу, то есть летчиков, летнабов, авиатехников из училищ выпускать сержантами и служить в ВВС 4 года, а после 4 лет наиболее способных оставлять в частях, а остальных демобилизовывать.
Летчиков по этому приказу стали называть “пилотами”, летнабов — “стрелками-бомбардирами”, авиатехников — “механиками”.
Всех командиров (летно-технический состав), кто не прослужил четыре года, но уже имел воинское звание, подстричь и перевести на казарменное положение. Многие такие командиры уже были женаты и имели детей. Все семьи из авиагородка приказали выселить и отправить на родину (на каждого члена семьи выдали по 2500 рублей на переезд).
Опять для нас стал распорядок дня как в училище у курсантов, — в город только по увольнительной, хотя мы и носили в петлицах кубики.
В частях ВВС был страшный моральный упадок. Я уже упомянул, что приказ вредный, даже прямо вредительский, и это перед самой войной. Многие слабохарактерные кончали жизнь самоубийством. Доходило до того, что командиры (офицеры) других родов войск откровенно издевались над авиаторами. Патрули в городе заставляли нас снимать головной убор и смотрели стриженный ты или нет. Если стриженный — “Предъяви увольнительную!” В противном случае сразу отправляли в комендатуру на гауптвахту.
Меня стрижка миновала лишь потому, что нас на курсах командиров звеньев не подстригали, а так все было заведено по приказу — строем в столовую и обратно, все передвижения группой только строем. Для нас, срочников, была оборудована отдельная столовая в церкви, кормили нас хуже. Но у большинства летного состава настроение все же было бодрое, все были влюблены в авиацию — лишь бы летать!
Вот сейчас задумываешься, как это могли отдать такой вредительский приказ и почему на это не обратил внимание И. В. Сталин. Правда он этот приказ отменил, но только в сентябре 1941 года. Пилоты снова стали “летчиками”, стрелки-бомбардиры — “штурманами”, авиамеханики — “авиатехниками”. При окончании авиаучилища присваивались офицерские звания: младший лейтенант, лейтенант, авиатехник 2 ранга, младший авиатехник.
Весна 1941 года была очень затяжная. В апреле мы закончили курсы и всю дивизию начали готовить к Первомайскому воздушному параду. …
Здесь, кстати, замечу, что даже при подготовке к параду, боевые бомбы лежали под плоскостями самолетов на случай боевой тревоги. Вот вам и “не готовились”, “прошляпили” и так далее. Считаю, что все это неправда, к войне мы были готовы. …
Очень часто летали по маршруту с бомбометанием. В основном одиночно. Бомбили всегда отлично. 16 июня 1941 года был последний учебный полет с бомбометанием и посадкой после выполнения задания на чужом аэродроме (Луховицы). Помню бомбы положили в цель отлично, сели в Луховицах хорошо, выключили двигатели, легли под плоскостью. День был солнечный. Лежали и травили анекдоты. Кругом цветочки, птички поют и не знаем мы, что через несколько дней начнется война, и 4 июля не станет Паши Матросова и Федосова, и в живых из нас троих останусь только я.
…Мне хочется высказать свое мнение о готовности наших вооруженных сил для отражения нападения на нашу страну, ибо некоторые деятели у нас после войны, по-моему, неправильно истолковывали нашу подготовку исходя из высказываний горе-политика Хрущева. Готовились мы серьезно, — укрепляли кадрами Красную Армию, оснащали вооружением, тщательно изучали вооружение противника, сравнивали с нашим. Изучали тактику противника: Германии, Японии, Польши, Италии. Наибольшая угроза была со стороны Германии.
В основном мы изучали военную технику противника по своему роду войск — авиации, и знали, что нам придется иметь с ней дело. Сравнивали свою авиацию с авиацией Германии.
Все это мы изучали, сравнивали, отрабатывали приемы, тактику воздушного боя. Так что неправильно, когда говорят, что мы не знали противника. И вот, в частности, наша дивизия тщательно готовилась, отрабатывала боеготовность: бесконечные тревоги, готовность на время, меткость бомбометания, слетанность авиаэскадрильи, взаимодействие экипажей».
30
Приказы народного комиссара обороны СССР, 1937-21 июня 1941 г. // Русский архив. Великая Отечественная. Т. 13(2–1). — М., 1994. — С. 243–246.