Сказав это, Варя нырнула обратно в заросли сада.
– Прощайте, барчуки, – поклонилась.
Поклонилась и только тут вспомнила, что на ней не крестьянское платье, а господское – шёлковое.
– Ой, – побледнела она, – пропала я совсем.
Шурка хотел было перейти через дорогу и дотронуться до неё хлыстом, но к воротам уже подъезжала лёгкая двухколёсная коляска, в которой в величественной позе восседала полнотелая тётка. За густыми кустами Варя ей была не видна. Стараясь не выдать свою новую знакомую, Захарьев подхватил из дорожной пыли крохотный камушек и зашвырнул его, будто играючи, в сад. Едва только камушек угодил в крепостную девушку, как роскошное платье превратилось в прежний старенький сарафан из белёной домотканой ткани.
Помещица Переверзева
Двуколка подъехала вплотную и остановилась. Помещица подозрительно уставилась на незнакомых юношей. Друзья же, разглядев её лицо, открыли рты от удивления. Подпоручица как две капли воды походила на завуча их школы Фаину Демьяновну. Только одета была не в свою обычную кофту с юбкой по колено, а в просторное платье с множеством длинных юбок и широкополую шляпку, из-под которой каскадом ниспадали волосы.
– По службе в наших краях, али вольные путешественники? – между тем строго поинтересовалась помещица.
– Путешественники, – кивнули друзья, – а сами подумали – «и голос, как у Фенечки, точь-в-точь».
– Какого роду-племени, извольте спросить? По одёже вижу, навроде, господа, а по манеру, так разночинцы[8].
Лера разозлился. «Тоже мне барыня, – подумал он. – Сама, небось, из разночинцев, а строит из себя королевну и смотрит на нас, как солдат на вошь». И чтобы утереть заносчивой помещице нос, снял цилиндр и галантно поклонился.
– Ми есть графь Леркендорфь, – объявил он, коверкая слова, как какой-нибудь иностранец, и добавил для пущей важности. – Проездом из Лондону на Москов.
– Князь Захарьевский, – в свою очередь взмахнул треуголкой Шурка.
Настороженность в лице подпоручицы сменило подобие учтивой улыбки.
– Помещица Переверзева, Фёкла Фенециановна, – сказала она и сложила ладони на груди. – Вы, господа, верно, и в Париже бывали?
– Само собой, – утвердительно кивнул Шурка.
Услышав это, помещица растаяла.
– Расскажите, расскажите, – принялась просить она, словно маленький капризный ребёнок. – Какова нынче мода в Париже?
Шурка пристально посмотрел на запад.
– Что вам сказать, мадам, – начал он медленно.
Помолчал немного, а потом пошёл чесать, как по писаному: – Юбки теперь делают всё шире, а вместе с ними делаются всё выше и всё объемнее прически. Знаменитые парикмахеры и модистки[9] трудятся не покладая рук. На головах прелестных парижанок они теперь создают нечто вроде объёмных натюрмортов[10] из цветов, лент, шпилек и перьев. А ещё в ходу чепцы[11] в виде тюрбанов[12], кои украшены полумесяцем. А на некоторых имеются даже лодки с высокими парусами.
– Это как же, прямо на голове? – ахнула Переверзева.
– Именно, – кивнул, довольный произведённым впечатлением, Шурка. – Мало того, в причёски встраивают ветряные мельницы, мостики, беседки и прочую садовую архитектуру. Самые модные причёски а ля Флоре, а шляпы в виде каски – каск англэз.
– Ах, аля каск! – закатила глаза подпоручица. – Прелестная шляпка! Я, князь, видела такую в одном модном немецком альманахе[13]. Платье с райфроком[14], с воланами[15], и эта восхитительная касочка.
– Да-да, – учтиво поддакивал ей Шурка. – При этом пудрятся немилосердно. И парики, и лицо. Да, бывает, так много гриму кладут, что муж порой не может признать свою благоверную. И на всё это уходит так много пудры, которую вырабатывают из муки, что в последней порой случается недостаток.
Лера с удивлением слушал друга, который трещал без умолку, будто на самом деле прибыл из Парижа. Но потом вспомнил его устремлённый на запад взгляд и всё понял. Скорее всего, Шурка на самом деле побывал в Париже 1786 года, но только мысленно.
– Кстати, – с удивлением осмотрела помещица друзей, – на вас платье, которого и быть ещё не может.
Мальчишки в тревоге переглянулись.
– Как это?
– И этот жюсокор[16] с позументами[17], – показала она на Шурку, – и треугольная шляпа – всё суть мода следующего 1787 года. Я это самолично читала в том же альманахе.
8
Разночинцы – прослойка русского общества, сложившаяся в конце 18 века, – выходцы из разных сословий: купечества, мещанства, духовенства, крестьянства, мелкого чиновничества и обнищавшего дворянства.
10
Натюрморт – изображение неодушевленных предметов – утварь, плоды, битая дичь, букеты цветов и т. д.
11
Чепец – женский или детский головной убор, закрывающий волосы и завязывающийся под подбородком.
12
Тюрбан – мужской и женский головной убор у народов Азии и Северной Африки – полотнище лёгкой ткани, обёрнутое вокруг головы.
13
Альманах – непериодическое издание, содержащее занимательные, справочные и другие сведения, или сборник литературных произведений, объединённых по тематическому, жанровому или региональному признаку.
16
Жюсокор – во времена Людовика XIV длинный до колен пиджак, который шился из тяжёлых, богато вышитых материй, имел широкие рукава, большие карманы и множество пуговиц. Его подобие в других странах называли камзолом или казакином.