– Брянцев, к Шушкевичу – Николай подошел к одному на «ресепшене».
– Он в 20 м – сверившись с каким-то листиком, ответил дежурный.
Мы поднялись на 2й этаж по широченной лестнице, которая была бы более уместна в каком-нибудь дворянском доме. Реально, от перил до перил расстояние было метров 7, не меньше. Выходила лестница на небольшую площадку, от которой слева и справа начинались лестницы на третий этаж. Правда, они уже были гораздо менее пафосные, метра по 3 шириной. На площадке стоял здоровенный бюст Дзержинского, за которым на стенке было выведено золотыми буквами «У чекиста должны быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки!».
Свернув налево, мы прошли практически до самого конца коридора. На двери с номером 20 была табличка «Старший следователь МГБ СССР подполковник Шушкевич М.Д.». Нифига себе, какая я важная птица оказывается…
В кабинете обнаружился обильно потеющий пухляш, сразу вызвавший у меня ассоциацию с лампочкой. Посудите сами: сверкающая лысиной голова как цоколь, и сразу же от шеи во все стороны расходится туша… Интересно, как он тут такой оказался? Раньше я считал, что все сотрудники силовых ведомств обязаны сдавать какие-то там нормативы на бег и прочее. Но тут сдачей нормативов и не пахло. На мой взгляд, это туловище и до туалета без остановки не дойдет.
Пухляш барственно покивал на «доставлен по вашему приказанию…» и отпустил милиционеров. Толстые складки на шее всколыхнулись и на меня уставились совершенно невыразительные глаза. Ну не было в них ни блеска стали защитника родины, ни мудрости и изворотливости хитрого следователя… Просто оптические инструменты для доставки информации в мозг. И тут же в голове у меня всплыл другой образ: Джабба из «звездных войн». Если сейчас достанет откуда-нибудь мелкую верещащую зверюшку, будет вообще один-в-один. Ладно, если он Джабба, то я значит буду отыгрывать принцессу Лею.
Сделав пару шагов, я приземлил свою пятую точку на стоящую перед столом табуретку и начал вертеть головой. Сам кабинет тоже был какой-то стерильный, без хоть какого-то налета индивидуальности. Над пухляшом висело два портрета: Сталина и Дзержинского. В углу разместился грубо сваренный сейф, покрашенный серой краской. На сейфе стоял горшок с давно засохшим растением, листья которого грязно-серыми пятнами свисали над открытой дверцей. Рядом был шкаф, поверх дверей которого была растянута штора грязно-зеленого цвета.
Давно не мытое окно, закрытое решеткой, не вызвало у меня какого-либо интереса. Карта страны, висящая на противоположной стене, тоже. Скучно все и серо. Я перевел взгляд на следователя. Тот по прежнему молча разглядывал меня. Создаем гнетущую паузу, дабы я начал нервничать? Какая-то неправильная «кровавая гебня» мне попалась…
– А эм точка дэ как расшифровывается? – я повернулся к следователю лицом и сложив ладони в замок, положил руки на край стола. Ближе подвинуться не дала задняя стенка стола.
– Какие эмде? – тушка как-то шевельнулась, что я воспринял как удивление.
– Ну на двери. Шушкевич эм дэ – я чувствовал, что выбрал немного не тот тон, но какого-то внутреннего звоночка «не надо» не было.
– Шутим, это хорошо – тело достало из папки какой-то листочек и протянуло мне – ознакомьтесь и подпишите.
Я взял листок в руки. «В соответствии… дача ложных показаний карается…» и так далее. На всякий случай перечитал дважды. Куча формулировок, которые можно свести к краткому «обязуюсь говорить правду и в курсе, что иначе будет а-та-та». Перевернул листик – с обратной стороны чисто.
– Товарищ Шушкевич – я положил лист на стол и сделал волнистое движение рукой – а чем подписывать?
– Гражданин Брянцев, впредь прошу ко мне обращаться товарищ старший следователь – он достал из стоящего на столе сооружения ручку и протянул мне.
Я макнул ручку в чернильницу и размашисто расписался. Опыта общения с перьевыми ручками у меня с гулькин нос, поэтому рассматривая получившееся я решил, что мелкие капельки и линии разной толщины это даже хорошо.
– Товарищ старший следователь, готово! – я протянул лист назад.
Шушкевич посмотрел на мою подпись и убрал листик в папочку.
– Итак, давайте с начала… – загундосил он. Одновременно он довольно шустро начал записывать мои ответы. Не смотря на возникшую первоначально неприязнь к следователю, вскоре я был вынужден признаться самому себе, что мужик все-таки следователь не просто так. Например, практически сразу всплыл вопрос про одежду, в которой меня нашли. Ну не голым же я лежал около поезда? А я за столько времени даже не задумался о ней. Затем прошлись по моей амнезии, но тут ему ловить было нечего – описание показательного издевательства двух профессоров над моей тушкой было в деле. Более того, внезапно я узнал то, что Егоров писал по завершению представления. Хоть его фамилия и не была названа, но кроме него некому было сообщить о моем «расширенном восприятии окружения» и «великолепных аналитических способностях». Услышав такое, я даже немного возгордился. Правда, там попутно было про какие-то «высшие состояния сознания», но про это я решил не заморачиваться, ибо все равно спросить не у кого.
А вот эпизод с предыдущим электриком разбирался чуть ли не посекундно. Шушкевич обозвал меня владеющим какой-то джиу-джитсой и пытался выяснить, что я еще умею. Почувствовав какой-то подвох, я начал съезжать на ставшее уже классическим «не помню». А после моего «пинок по яйцам – это тоже джиу-джится?» эта тема была закрыта.
Наконец он немного подумал и видимо решив, что на сегодня достаточно, подтолкнул ко мне исписанное. Я взял тоненькую пачку листиков и вопросительно взглянул.
– Как прочитаете, в конце напишите «С моих слов записано верно, мною прочитано». И поставьте подпись с сегодняшней датой – правильно истолковал он мой вопрос.
Я начал читать. Вот ведь… Гермафродит перепончатый. Нет, все написано вроде верно, но такими хитрыми фразами, что смысл меняется на противоположный. Например, если все читать дословно, побуквенно, то получалось, что я «неустановленным способом» избавился от одежды. А мои знания электрики описывались как «полученные возможно в иностранном учебном заведении». Возможно же? Возможно, я же не помню… Вот не будь у меня опыта составления договоров, в котором мне юристы выедали мозги чайной ложечкой, махнул бы рукой и подписал. В общем, теперь стало еще более понятней, почему он подполковник…
Хорошо, смысла возбухать нет, поэтому я вывел «Замечания: полностью искажен смысл. Требую передопрос другим следователем» и отступив подальше, следующей строкой «Мной прочитано. С моих слов записано не верно». На всякий случай поставил подпись на каждом листике протокола. На договорах так заставляли делать, значит и тут будет не лишним.
– Сегодня какое число?
– Вчера был выходной, значит сегодня вторник, 30 мая.
Я кивнул и вывел около своей подписи дату полностью, прописью. А то этот хрен заменит 05 на 06 и потом доказывай, что ты целый месяц не верблюдом был. Дождался, пока на бумаге высохнут чернила, собрал протокол в стопочку, постучал ей по столу, выравнивая и протянул назад. Товарищ эМДе глянул мельком на последний лист и убрал всю пачку в папочку. Не заметил или пофиг?
– Гражданин Брянский, так как в вашем отношении организовано розыскное производство, требуется составить вашу дактилоскопическую карту и сделать фотокарточки для ориентировок. Поэтому… – он что-то нажал на невидимой мне стенке стола и я вдалеке услышал тихий звонок – сейчас вас сопроводят.
Вскоре в кабинет зашел уже седой мужик в форме и козырнул.
– Сержант, как обычно – повелела эта туша. Я что, не один такой тут «потеряшка»?
Повинуясь жесту сопровождающего, я вышел из кабинета.
– Ты эта, паря, давай потихоньку – раздалось из-за спины – ежели проблем не доставишь, то и мы к тебе со всем положенным обхождением. А ежели бузить начнешь – то не взыщи…
– Да я даже не думал – честно ответил я.
– Ну вот и хорошо, а то бывают тут всякие, потом обижаются, а поздно…
Сначала меня сводили к фотографу. Поставили около мерной линейки и сделали три фотоснимка: слева, справа и спереди. Было совсем не интересно: никаких тебе вспышек магния, черных накидок и махания крышкой перед объективом.