Мне пришлось демонстративно нахмурить брови, как если бы я был возмущён, но на деле у меня даже пальцы затряслись от страха. Чтобы скрыть это, я поспешно вышел из комнаты в коридор и зашагал вперёд по нему, едва различая дорогу перед собой. От страха меня мутило, люди начали на меня поглядывать.
«Будь спокойнее, Альберт», — приказал я самому себе, но толку это принесло мало. Разве что шагать я стал не так быстро, в остальном мой организм меня подводил. Тело потряхивало, нос вдыхал воздух значительно чаще, чем следовало. Щёки и то раскраснелись. Мне ужасно хотелось ополоснуть лицо водой, это помогло бы мне снять нервное напряжение. Увы, подобное можно было сделать только дома. Я мог нарваться на какую-нибудь камеру, и тогда отвертеться от пустой траты ресурсов уже бы не вышло. С поддержанием чистоты тела справлялись специальные обеззараживающие кабинки, поэтому использовать питьевую воду для приведения себя в порядок… в нашем мире и в наше время это считалось преступлением.
Выйдя на улицу города мне даже дышать стало легче, хотя состав воздуха нисколько не изменился. Специальные устройства распыляли один и тот же газ, что внутри помещений, что вне их. Даже аромата у него не было. Лишь изредка, вот как сейчас, можно было ощутить посторонний запах.
«Клубничное мороженое», — провожая жадным взглядом одетого в школьную форму подростка, сглотнул я слюну. Но ребёнок этого не заметил. Он продолжал хвастливо рассказывать друзьям какая именно теорема помогла ему набрать необходимое количество баллов на итоговом тесте. Мальчик был собой горд, и мороженое в его руках доказывало, что он имеет на гордость полное право.
… За курс обучения в школе, мне целых семь раз довелось попробовать мороженое, но вела меня вперёд не тяга к знаниям. Мне просто хотелось выделиться, мне хотелось познать вкус чего-то недоступного для других, вот я и старался вовсю, покуда не получил в свой адрес самый первый упрёк. Моя целеустремлённость привела к тому, что во мне заподозрили нездоровый эгоизм. А там я нарвался и на разговор с психологом. Моё будущее оказалось под серьёзным вопросом вследствие этой беседы, но я… мне хватило ума тогда вновь затесаться в «среднячки».
Помотав головой, я понял, что вот-вот сорвусь. Мой страх истончился, и теперь меня поглощала ненависть. Я вдруг возненавидел всё вокруг, включая ничего мне не сделавшего школьника, что так весело болтал с друзьями и лизал своё клубничное мороженое. Ему было хорошо. А вот меня поглощала обида, и, будучи, расстроенным донельзя я решил, что не пойду домой. Ноги сами понесли меня в парк. Там я (благо был уже вечер, и никто не мог высказать мне укор, что я бесцельно трачу рабочее время) сел на скамейку. Скамейка была такой же, как и везде. Пластиковая, белая, с плавными изгибами линий и без спинки, чтобы ни в коем случае не возникло желание сидеть на ней дольше необходимого. На этой скамейке нельзя было толком отдохнуть, но я пришёл в парк не отдыхать, а думать.
Некогда мир был основан на потреблении. Человек брал то, что хотел, и тогда, когда хотел. Люди эволюционировали с этим качеством. Люди на протяжении тысяч лет взращивали своё эго. Но почему теперь, когда стало необходимо побороть свой природный инстинкт, никто не вспоминает об этом? Отчего приходится жёстко ломать своё нутро, а никто даже не посочувствует? Потребление и эгоизм заложены в саму суть человека, так как можно верить, что их нам способна заменить идеология?
— Не трогай, Мария. Это общая игрушка. Раз её взяла Клара, то тебе нельзя её отнимать, — сказала воспитатель девочке и украдкой взглянула на меня. Моё присутствие в парке её нервировало. Я слишком долго (и отнюдь не тайно) наблюдал за играющими детьми. Женщина не понимала моего внимания. Она не понимала, что я должен, я должен был понять…
Между тем маленькая Мария горько заплакала. Ей было около трёх лет, а потому её разум только учился воспринимать тот факт, что своих вещей у неё почти не будет.
— Но я хочу играть с этой куклой, — от обиды выпятив нижнюю губу, плаксиво заявила девочка.
— Ресурсы не позволяют изготавливать для каждого ребёнка отдельную игрушку. Поэтому если ты не играешь с ней всё своё время, ты должна делиться.
— Но я хочу куклу!
— Я вижу это, но куклу ты возьмёшь только тогда, когда с ней наиграется Клара. Однако, давай, сделаем время ожидания короче? Давай, я научу тебя чему-нибудь новому?
— Не хочу, я буду ждать свою куклу, — заупрямилась девочка.