— Не понял, — вдруг от неожиданности прошептал я вслух и по новой начал рассматривать маркировку.
На ней было напечатано заковыристое название, химическая формула и две даты: производства и конца срока годности. И поразило меня то, что первый год принадлежал к началу позапрошлого века, когда человечество ещё жило на своей прародине, а второй… второй был нынешним — две тысячи двести двадцать седьмым.
Я часто заморгал от шока, а затем без суеты принялся внимательно осматривать содержимое всего ящика. Но, не иначе как, оно относилось к одной партии, потому что данные были одними и теми же.
— Чего стоишь, Дэвид? На что пялишься? Помогай давай, — пожурил Джон, подойдя ближе ко мне. Но вместо слов я сунул ему под нос одну из колб.
— Ты это видел? — шепнул я ему словно по секрету.
Приятель сначала не понял безмерного удивления в моих глазах, но затем, когда я ткнул пальцем на маркировку, лицо его озарила понимающая улыбка.
— А, вот ты о чём. Неужели чего-то другое ожидал?
— Джон, это же такое старьё.
— Так всё в нашем мире такое старьё.
— Но… но почему оно здесь? Почему в больнице для тяжело больных детей? Срок годности почти что подошёл к концу, такие ингредиенты опасно использовать.
— Опасно? Нет, Дэвид, ты реально порой ку-ку, — покрутил Джон пальцем у виска. — Именно потому это старьё здесь и лежит, что о детях прежде всего принято заботиться. Или ты вдруг забыл, какое наша нынешняя планета «сокровище»? Другая гравитация, другая атмосфера, а если не землетрясение или извержение, то всё оборудование летит из-за коррозии. Фауна и флора тоже не позволяют выйти за пределы защитного купола, а работа наших производственных мощностей создаёт радиацию, которая ни в какую не рассеивается… а потому какой ещё итог быть может?
Обо всём, что Джон мне говорил, я знал прекрасно. Наша родная планета погибла до того, как человечество обжило эти суровые земли. По сути, мы только вошли в эру космических путешествий, как вдруг произошло то, что наш родной дом разрушило, превратило его в кольцо безжизненных астероидов. Невредимыми остались лишь несколько туристических и военных крейсеров, что в тот момент находились вдали от орбиты. И возвращаться им было некуда.
Мне всегда было страшно представлять, чтобы сделал бы я в такой непростой ситуации. Но отчасти я понимал тех, кто предпочёл разгерметизацию и быструю гибель. Ведь нам — потомкам тех людей, что вознамерились обжить соседнюю негостеприимную планету, досталась та ещё жизнь. Ни один из космических кораблей не был подготовлен к колонизации, а потому сложности возникали на каждом шагу. Отовсюду, начиная с постройки защитного купола и сборки систем жизнеобеспечения, до создания альтернативного топлива для оборудования.
Так что да, мне было прекрасно известно всё то, что сообщил Джон. Чего я не понимал, так это…
— К чему ты мне это рассказываешь?
— Да к тому, что все ресурсы ограничены.
— Бред, — замотал я головой. — В Раю все знают, что ресурсов много. Я сам распространял правду об этом.
«Издевается он, что ли?» — даже подумал я, так как столько раз внедрял в систему вещания всплывающие окна с истиной. Я распространял информацию о том, что большинство проблем нехватки ресурсов разрешены, но правительство намеренно скрывает это для контроля населения. Я закреплял фотографии тайных подземных ферм, даже видел кадры со стройки нового, второго мегаполиса, о котором гражданам ничего не сообщали.
Я был уверен в том, что мне стало известно. Я считал, что Рай раскрыл мне глаза. Но Джон аж расхохотался над сказанным мною и тем привлёк внимание некоторых из ребят.
— Эй, ты чего?
— Да так.
Так как объяснения от Джона не прозвучало, вскоре парни продолжили набивать сумки всем, до чего дотягивались их руки. Я же так и смотрел на Джона, вот он и покачал осуждающе головой.
— Дэвид, ты порой как ляпнешь.