В крышке люка не было ручки. Я должен был нажать на определённый участок стены рядом, чтобы сработал механизм и крышка люка самостоятельно поднялась. Однако, то ли пальцы мои дрожали, то ли в моей жизни просто наступила чёрная полоса, но на потайную кнопку я нажал только с четвёртого раза.
Собственно, эта неудача придала мне решимости. Когда я спустился в свою подземную кладовую, то несмотря на испытываемую досаду всё же опустил в портативный утилизатор всю неположенную одежду. Да, мне было больно, но я не оставил ничего из того, что копил годами. А более стойкие к утилизации предметы, вроде столь любимого мною кольца, я положил в пакет и в обеденный перерыв на работе закопал под землю возле баллона с отработанным ядерным топливом. Место было удачное. Вряд ли кто-то начал бы орудовать металлоискателем вблизи столь опасного объекта, а то, что все мои вещи потом станут опасными для здоровья…
Я улыбнулся. Даже сейчас, избавляясь от всех столь милых моему сердцу вещей, я думал только о том, что однажды вернусь к своей привычке коллекционировать их.
«Неужели мало меня напугали, чтобы прекратить всё это раз и навсегда?» — забилась во мне мысль.
И, наверное, да, успокаивались мои нервы, раз я принялся размышлять о том, что и опасным своё кольцо в будущем буду хранить. Всё равно я редко позволял себе его носить. На улицу ведь в нём не выйдешь, сразу заметят неположенную вещь. Поэтому разве что тайком, дома, я бы носил его, а это такая малость, что нескоро бы моё здоровье пошатнулось.
Мысль показалась мне приятной настолько, что я смаковал её все последующие спокойные дни. Их было целых пять. Целых пять суток я приходил в себя, с каждым часом ощущая как всё большее облегчение, так и всё большее сожаление, что поддался страху. Мне уже казалось сущей глупостью лишить самого себя своих сокровищ! Я неистово корил себя, даже стал безалаберен настолько, что вознамерился отправиться на чёрный рынок за чем-нибудь новеньким. Да-да, если бы на работе мне не повезло со сверхурочным делом по устранению неполадок в сервере воздухообразующей базы, то так бы оно и было. Я бы пошёл на чёрный рынок и… и кто знает, что бы тогда со мной случилось?
— Мистер Альберт, вам стоит признаться, — сказал следователь, сурово глядя мне прямо в глаза.
Эти одетые в форму люди разбудили меня посреди ночи. Без стука ввалились в квартиру, вытащили меня из кровати и усадили на стул, направив в лицо яркий свет.
— Признаться в чём?
— Что вы не такой добропорядочный гражданин, каким хотите казаться. Где ваш тайник с неположенными вещами?
Взгляд следователя был таков, что вмиг я вспомнил отчего запаниковал в тот самый первый допрос. Вмиг вспомнились мне насмешливые слова Николы Теслы, что я отнюдь не соскочил с крючка, а только-только на него попался. Я ощущал себя как рыба, которую выдернули из привычной для неё глади озера. Я был мелкой серебристой рыбёшкой, которую рыбак уже держал в своей крепкой мозолистой руке.
Каков будет выбор этого человека? Бросит ли он меня в ведро для улова или отпустит обратно в озеро?
«Обратно в озеро? — с тоской и отчаянием пронеслось у меня в голове. — Да какое озеро? Ты влип, Альберт, влип по полной!».
— Хватит просто смотреть на меня. Говорите, мистер Альберт.
— Но… но у меня ничего нет, — промямлил я. — Только разрешённые вещи, ничего больше.
— Зачем вы усложняете себе жизнь? Так ваше поведение может рассматриваться как отягчающее обстоятельство номер семьдесят четыре, а потому перед тем, как послужить на благо общества смертью, — грозно наклонился ко мне следователь. — Так вам предстоит провести в тюрьме в качестве лабораторного испытуемого от трёх до семи лет… Этого вы хотите или сознаетесь, мистер Альберт?
— Я невиновен!
«Я невиновен. Невиновен!» — крутилась в голове мысль. Я старательно сосредоточился на ней, потому что нельзя было дать себе слабину. Они ведь могут выпытать. Вызнать. Выяснить.
— Начать обыск!
Свет от моего лица убрали. Не иначе как для того, чтобы удобнее стало оценивать мой взгляд. Вдруг по нему станет понятно, где расположен тайник? Но я не был новичком в притворстве. Мне было уже около тридцати и больше половины этих лет я изображал из себя робкого нервного типа.
«Но я не такой на самом деле. Я опытный и опасный хищник. Я справлюсь» — постарался уверить себя я.
— Итак, мистер Альберт, — продолжил следователь, — вам двадцать семь лет, но вы не делаете сбережений. Почему?