Старый пудель, зализывая раны, поклялся отомстить.
Через два дня овчарка покусала прохожего. Ее привязали около дома, посадили на цепь. Она могла как угодно лаять, рычать, но дотянуться, чтобы укусить, — фигушки!
Когда хозяева были на работе, старый пудель спокойненько перешел на соседский участок.
Овчарка облизнулась, мысленно жуя пуделя, зарычала и метнулась вперед, но упала, подсеченная цепью.
А пудель, невозмутимо шагал по чужому участку, делая вид, что не видит овчарку в упор. Обошел клумбу. Обнюхал поленницу. Подумал. И, подняв ногу, окатил дрова.
Оскорбленная до глубины души, овчарка зашлась в жутком лае.
А пудель как ни в чем не бывало подошел к кусту роз. Понюхал. И опрыскал его. После чего снова понюхал и, довольный, двинулся дальше.
Овчарка взвыла так, будто ее режут.
Пудель, как интурист, продолжил осмотр. Он дотошно опґисал все, что можно было опґисать. А розовый куст — дважды!
Овчарка, сорвав голос, лежала пластом и лишь вздрагивала каждый раз, когда пудель заносил карающую лапу. От бешенства из пасти стекала слюна.
Прикинув расстояние, на которое могла прыгнуть привязанная овчарка, пудель подошел, сел на корточки и, по-стариковски кряхтя, наложил кучу перед носом овчарки. Та грызла землю, из глаз лились слезы.
Пудель хотел «расписаться» на углу дома. Но уже было нечем!
Тогда он зевнул и, виляя задом, затрусил к дому.
Назавтра все повторилось сначала. Пудель проводил опись участка.
Овчарка во время этой пытки, стиснув зубы, скулила. Ее темная шерсть седела буквально на глазах.
Если бы не цепь, ах, если бы не проклятая цепь! Она разорвала бы этого пуделя в клочья, а на сладкое — в лоскуты!
От позора овчарка сходила с ума. А пудель ликовал! Это были лучшие минуты его жизни. Никогда физические отправления не доставляли ему такого глубокого морального удовлетворения!
На пятый день, чувствуя, что вот-вот явится черный мучитель, овчарка, собрав последние силы, рванулась. Цепь зацепилась за сук, и собака повисла.
Когда пудель полвосьмого, как на работу, явился на соседский участок, он ахнул! Овчарка повесилась! Вот этого свинства он от нее не ожидал!
Через неделю пудель скончался.
Все говорили: наверно, на него смерть овчарки подействовала.
Глупости! Просто жизнь потеряла для пуделя смысл.
Невозможный человек
Поселился в доме сосед по имени Иван Петрович. С виду как все, а оказалось, невозможный человек!
Ходит и зудит: «Так жить невозможно! Так жить невозможно!» — а сам при этом живет.
Ему говорят: «Что ж вы себя мучаете! Взяли бы да умерли, как честный человек! А вы только других подначиваете!»
Допустим, так жить невозможно, но зачем вслух говорить, настроение портить?
А Иван Петрович ходит и свое гнет: «Так жить невозможно!»
Ну и уговорил.
Настасья Филипповна, старушка восьмидесяти лет, послушалась его, на сквозняке что-то съела, вскрикнула и умерла. Может, и не из-за Ивана Петровича, но в результате.
Михаил Григорьевич, инженер пятидесяти лет, под программу «Итоги» схватил жену за руку и увлек за собой из окна на смерть.