III
По расследовании, загадочный случай с законом «Об охране слепцов от внешних сил» разъяснился.
Дело обстояло так.
В первый день своего королевствования Ave призвал министра и сказал ему:
— Нужно издать закон «о заботливом отношении полисменов к прохожим слепцам, о провожании их домой и об охране сих последних от разрушительного действия внешних сил, как-то: экипажи, лошади, ямы и проч.».
Министр поклонился и вышел. Сейчас же вызвал к себе начальника города и сказал ему:
— Объявите закон: не допускать слепцов ходить по улицам без провожатых, а если таковых нет, то заменять их полисменами, на обязанности которых должна лежать доставка по месту назначения.
Выйдя от министра, начальник города пригласил к себе начальника полиции и распорядился:
— Там слепцы по городу, говорят, ходят без провожатых. Этого не допускать! Пусть ваши полисмены берут одиноких слепцов за руку и ведут куда надо.
— Слушаю-с.
Начальник полиции созвал в тот же день начальников частей и сказал им:
— Вот что, господа. Нам сообщили о новом законе, по которому всякий слепец, замеченный в шатании по улице без провожатого, забирается полицией и доставляется куда следует. Поняли?
— Так точно, господин начальник!
Начальники частей разъехались по своим местам и, созвав полицейских сержантов, сказали:
— Господа! Разъясните полисменам новый закон: «Всякого слепца, который шатается без толку по улице, мешая экипажному и пешему движению, — хватать и тащить куда следует».
— Что значит «куда следует»? — спрашивали потом сержанты друг у друга.
— Вероятно, в участок. На высидку… Куда ж еще…
— Наверно, так.
— Ребята! — говорили сержанты, обходя полисменов. — Если вами будут замечены слепцы, бродящие по улицам, хватайте этих каналий за шиворот и волоките в участок!
— А если они не захотят идти в участок?
— Как не захотят? Пара хороших подзатыльников, затрещина, крепкий пинок сзади — небось побегут!..
Выяснив дело «Об охране слепцов от внешних влияний», Ave сел за свой роскошный королевский стол и заплакал.
Чья-то рука ласково легла ему на голову.
— Ну, что? Не сказал ли я, узнав впервые о законе «охранения слепцов» — «бедные слепцы!». Видите! Во всей этой истории бедные слепцы проиграли, а я выиграл.
— Что вы выиграли? — спросил Ave, отыскивая свою шапку.
— Да как же? Одним моим критиком меньше. Прощайте, милый. Если еще вздумаете провести какую-нибудь реформу — заходите.
«Дожидайся!» — подумал Ave и, перепрыгивая через десять ступенек роскошной королевской лестницы, убежал.
Мопассан
(Роман в одной книге)
I
Недавно, часов в двенадцать утра, моя горничная сообщила, что меня спрашивает по делу горничная господина Зверюгина.
Василий Николаевич Зверюгин считался моим приятелем, но, как всегда случается в этом нелепом Петербурге, с самыми лучшими приятелями не встречаешься года по два.
Зверюгина не видел я очень давно, и поэтому неожиданное получение весточки о нем, да еще через горничную, очень удивило меня.
Я вышел в переднюю и спросил:
— А что, милая, как поживает ваш барин? Здоров?
— Спасибо, они здоровы, — сверкнув черными глазами, ответила молоденькая, очень недурной наружности, горничная.
— Так, так… Это хорошо, что он здоров. Здоровье прежде всего.
— Да уж здоровье такая вещь, что действительно.
— Без здоровья никак не проживешь, — вставила свое слово и моя горничная, вежливо кашлянув в руку.
— Больной человек уж не то, что здоровый, — благосклонно ответила моей горничной горничная Зверюгина.
— Где уж!
Выяснив всесторонне с этими двумя разговорчивыми девушками вопрос о преимуществе человеческого здоровья над болезнями, я, наконец, спросил пришлую горничную:
— А зачем барин вас прислал ко мне?
— Как же, как же! Они записку вам прислали. Oтвета просили.
Я вскрыл конверт и прочел следующее странное послание:
«Прости, дорогой Аркадий, что я долго не отвечал тебе. Дело в том, что когда мы в прошлом году встретились случайно в театре Корша, ты спросил у меня, не могу ли я тебе одолжить сто рублей, так как ты, по твоим словам, не мог получить из банка по случаю праздника денег. К сожалению, у меня тогда не было таких денег, а теперь есть, и, если тебе надо, я могу прислать. Я знаю, ты аккуратен в денежных делах. Так вот, напиши мне ответ. Пиши побольше, не стесняйся. Моя горничная подождет. Твой Василиск».
«Судя по письму, — подумал я, — этот Василиск или сейчас пьян, или у него начинается прогрессивный паралич».
Я написал ему вежливый ответ с благодарностью за такую неожиданную заботливость о моих делах и, передавая письмо горничной, спросил:
— Ваш барин, наверное, тут же живет, на Троицкой?
— Нет-с. Мы живем на двадцать первой линии Васильевского острова.
— Совершенно невероятно! Ведь это, кажется, у черта на куличках.
— Да-с, — вздохнула горничная. — Очень далеко. Прощайте, барин!
Мне еще в два места заехать надо.
II
На третий день после этого визита горничная около часу дня снова доложила мне:
— Вас спрашивает горничная господина Зверюгина.
— Опять?! Что ей надо?
— Письмо от ихнего барина.
— Впустите ее. Здравствуйте, милая. Ну, как дела у вашего барина?
— Дела ничего, спасибо. Дела хорошие. Да уж плохие дела — это не дай Господь.
Моя горничная тоже согласилась с нею:
— Хорошие дела когда, так лучше и хотеть не надо.
Отдав дань этикету, мы помолчали.
— Письмо? Ну, давайте.
«Радуюсь за тебя, дорогой Аркадий, что деньги тебе сейчас не нужны. Между прочим: когда ты был весной прошлого года у меня, то забыл на подзеркальнике пачку газет („Нов. Время“, „Речь“ и др.), а также проспект фирмы кроватей „Санитас“. Это все у меня случайно сохранилось. Если тебе нужно, напиши. Пришлю. Обнимаю тебя. Ну, как вообще? Пиши побольше. У тебя такой чудесный стиль, что приятно читать. Любящий Василиск».
Я ответил ему:
«Три года тому назад однажды в ресторане „Малоярославец“ ты спросил меня: который час? К сожалению, у меня тогда часы стояли. Теперь я имею возможность ответить тебе на твой вопрос. Сейчас четверть второго. Не стоит благодарности. Что же касается газет, то, конечно, я хожу без них сам не свой, но из дружбы к тебе могу ими пожертвовать. Именно — передай их своей горничной. Пусть она обернет тебя ими и подожжет в тот самый момент, когда ты ее снова погонишь за не менее важным делом. Спи только на кроватях фирмы „Санитас“!»
— Скажите, милая, — спросил я, передавая горничной письмо, — вы только ко мне ездите или еще к кому?
— Нет, что вы, барин! У меня теперь очень много дела. Мне еще нужно съездить сегодня на Безбородкинский проспект, а потом в Химический переулок. Это где-то на Петергофском шоссе.
— Черт знает что! А в Химический переулок нужно не к Бройдесу ли?
— Да-с, к господину Бройдесу.
— Aга! Так этот Бройдес через час будет у меня. Оставьте ему письмо, я передам.
— Премного благодарю. А то это действительно… Отсюда часа полтора…
III
Приехал Бройдес.
— Данила, — сказал я. — Вот тебе письмо от Зверюгина.
— Ты знаешь, этот Зверюгин — он с ума сошел, — пожал плечами Бройдес. — Его вдруг обуяла самая истерическая деликатность, внимательность и аккуратность. Он буквально заваливает меня письмами. Я бы на месте его горничной давно сбежал.