Проворство рук
В дверях маленького деревянного балаганчика, в котором по воскресеньям танцевала и разыгрывала благотворительные спектакли местная молодежь, красовалась длинная красная афиша.
"Специально проездом, по желанию публики, сеанс грандиознейшего факира из черной и белой магии.
Поразительнейшие фокусы, как-то: сжигание платка на глазах, добывание серебряного рубля из носа почтеннейшей публики и прочее вопреки природе".
Из бокового окошечка выглядывала голова и печально продавала билеты.
Дождь шел с утра. Деревья сада вокруг балаганчика намокли, набухли, обливаясь серым мелким дождем покорно и не отряхиваясь.
У самого входа пузырилась и булькала большая лужа. Билетов было продано только на три рубля.
Стало темнеть.
Печальная голова вздохнула, скрылась, и из дверей вылез маленький облезлый господин неопределенного возраста.
Придерживая двумя руками пальто у ворота, он задрал голову и оглядел небо со всех сторон.
- Ни одной дыры. Все серо. В Тимашове прогар, в Щиграх прогар, в Дмитриеве прогар, в Обояни прогар, в Курске прогар... А где не прогар? Где, я спрашиваю, не прогар? Судье почетный билет послан, голове послан, господину исправнику... всем послано. Пойду лампы заправлять.
Он бросил взгляд на афишу и оторваться не мог.
- Чего им еще нужно? Нарыв на голове, что ли?
К восьми часам стали собираться.
На почетные места или никто не приходил, или посылали прислугу. На стоячие места пришли какие-то пьяные и стали сразу грозить, что потребуют деньги обратно.
К половине девятого выяснилось, что больше никто не придет.
А те, кто сидели, все так громко и определенно ругались, что оттягивать дальше было просто опасно.
Фокусник напялил длинный сюртук, с каждой гастролью становившийся все шире, вздохнул, перекрестился, взял коробку с таинственными принадлежностями и вышел на сцену.
Несколько секунд он стоял молча и думал:
"Сбор четыре рубля, керосин шесть гривен, - это еще ничего, а помещение восемь рублей, так это уже чего. Головин сын на почетном месте - пусть себе. Но как я уеду и на что буду кушать, это я вас спрашиваю! И почему пусто? Я бы сам валил толпой на такую программу".
- Бррравво... - заорал один из пьяных.
Фокусник очнулся. Зажег на столе свечку и сказал:
- Уважаемая публика, позволяю предпослать вам предисловие. То, что вы увидите здесь, не есть что-либо чудесное или колдовство, что противно нашей православной религии и даже запрещено полицией, этого на свете даже совсем и не бывает. Нет. Далеко не так. То, что вы здесь увидите, есть не что иное, как проворство и ловкость рук. Даю вам честное слово, что никакого колдовства здесь не будет. Сейчас вы увидите появление крутого яйца в совершенно пустом платке.
Он порылся в коробке и вынул свернутый в комочек пестрый платок. Руки его слегка тряслись.
- Извольте убедиться, что платок совершенно пуст. Вот я его встряхиваю.
Он встряхнул платок и растянул руками.
"С утра одна булочка в копейку и стакан чаю без сахару, а завтра что?" - думал он.
- Можете убедиться, что никакого яйца здесь нет.
Публика зашевелилась. Кто-то фыркнул. Вдруг один из пьяных загудел:
- Вр-решь, вот яйцо.
- Где, что? - растерялся фокусник.
- А к платку на веревочке привязал.
- С той стороны, - закричали голоса. - На свечке просвечивает.
Смущенный фокусник повернул платок. Действительно, на шнурке висело яйцо.
- Эх, ты! - заговорил кто-то уже дружелюбно. - Тебе бы за свечку зайти, вот и незаметно было бы. А ты вперед залез. Так, братец, нельзя.
Фокусник был бледен и криво улыбался.
- Это... действительно, - говорил он. - Я, впрочем, предупреждал, что это не колдовство, а только проворство рук. Извините, господа. - Голос у него пресекся и задрожал.
- Ладно, да ладно!
- Нечего тут!
- Валяй дальше!
- Теперь приступим к следующему поразительному явлению, которое покажется вам еще удивительней. Пусть кто-нибудь из почтеннейшей публики одолжит мне свой носовой платок.
Публика стеснялась.
Многие было уже вынули, но, посмотрев внимательно, поспешно спрятали обратно.
Тогда фокусник подошел к сыну городского головы и протянул свою дрожащую руку.
- Я бы, конечно, взял и свой платок, так как это совершенно безопасно, но вы можете подумать, что я что-нибудь подменил.
Сын головы дал свой платок, и фокусник развернул его и встряхнул.
- Прошу убедиться, совершенно целый платок.
Сын головы гордо осмотрел публику.
- Теперь глядите. Этот платок стал волшебным. Теперь я свертываю его трубочкой, подношу к свечке и зажигаю. Горит. Отгорел весь угол. Видите?
Публика вытягивает шею.
- Верно, - кричит пьяный, - паленым пахнет.
- А теперь я сосчитаю до трех, и платок будет опять целым.
- Раз, два, три! Извольте убедиться.
Он гордо и ловко расправил платок.
- А-ах...
- А-ах, - ахнула и публика.
Посреди платка зияла огромная паленая дыра.
- Однако, - сказал сын головы и засопел носом.
Фокусник прижал платок к груди и вдруг заплакал.
- Господа... Почтеннейшая пуб... Сбору никакого... Дождь с утра... куда ни попаду, везде... с утра... не ел... не ел... на булку копейку.
- Да ведь мы ничего, бог с тобой! - кричала публика.
- Рази мы звери? Господь с тобой!
Но фокусник всхлипывал и вытирал нос волшебным платком.
- Четыре рубля сбору... помещение - восемь рублей... во-о-осемь... воо-оо-о...
Какая-то баба всхлипнула.
- Да полно тебе, о господи! Душу выворотил, - кричали кругом.
В дверь просунулась голова в клеенчатом капюшоне:
- Эт-то что? Расходись по домам!
Все и без того встали. Вышли. Захлопали по лужам. Молчали, вздыхали.
- А что я вам, братцы, скажу! - вдруг ясно и звонко сказал один из пьяных.
Все даже приостановились.
- А что я вам скажу! Ведь подлец народ нонече пошел. Он с тебя деньги сдерет и тебе же душу выворотит. А?
- Вздуть! - ухнул кто-то во мгле.
- Именно, что вздуть. Айда! Кто со мной? Раз, два, три! Ну, марш... Безо всякой совести народ... Я тоже деньги платил некраденые... Ну, мы уж те покажем! Жжива...