– Так, Беридзе! Вы обвиняетесь в совершении особо тяжкого преступления, так что давайте без глупых разговоров, хорошо? Домашнего ареста не будет, и точка, начинаем давать показания.
Показания, как и было оговорено, Беридзе изменил и, по сути, этими самыми показаниями спас жизнь своему другу Семёну Выборнову, которому в противном случае светил немалый срок, и никакая бы бабушка-экс-судья ему помочь не смогла.
Я не знаю, как отнёсся к этому Семён Выборнов, его я не видел, как сложилась его жизнь, мне особо не интересно, и что с ним было дальше, мне не интересно вдвойне.
Но я не думаю, что, окажись на его месте внук экс-прачки из местной бани или внук экс-билетёрши местного театра, кто-то стал бы заморачиваться насчёт его показаний и всячески пытаться их переквалифицировать, чтобы все участники процесса получили меньшие сроки.
Выходя из изолятора, я спросил у Александры Игоревны про свидания, она ответила одобрительно.
– Можете заехать за разрешением завтра, я вам выпишу. Спасибо, что оперативно отреагировали на мою просьбу о допросе Беридзе.
– Да что вы. Это же моя работа.
Чуть позже я сообщил помощнику прокурора о произошедшем событии, получив от него короткое уведомление в виде слова: «Ок».
Завтра меня ждала поездка в детский дом, который я посетил в первый и последний раз в своей жизни.
Глава VIII
Ты в этом виновен тоже
Дорога в детский дом города Яика заняла у меня примерно часа 2. Хотя назвать это «дорогой» лично у меня язык не повернулся. И назвать «городом» то, что я увидел, проезжая Яик, у меня язык также не повернётся.
Тут я проезжал мимо какого-то разбитого завода, который раньше был то ли элеватором, то ли изготавливал какие-то станки или ещё какую-то муть, в которой в силу ограниченности своего кругозора я не разбирался. Раньше тут даже кто-то работал, какая-то мать после смены шла в детский садик, забирала дочь или сына, а может, и обоих, и они вместе шли домой развивать ячейку общества.
Стоп, а где, собственно, детский садик или хотя бы местная школа, что-то не видно ни того, ни другого, наверное, их поглотила оптимизация, порождённая глобальным капитализмом. Было бы интересно послушать рассказы местных граждан о том, в какую я вообще дыру заехал и что тут было раньше.
Тут и достопримечательностей-то и нет, даже памятников не видно. Памятник Ленину, по всей видимости, в центре не ставили или уже снесли. Всюду старые и покосившиеся дома, которые выглядят крайне запущенно.
Спустя пару минут на развилке я увидел указатели, на которых ничего прочитать было невозможно, так как они неимоверно проржавели, благо меня вёл навигатор, и он тут особо не тупил, правда, уже раза три попросил меня развернуться.
Вдалеке я увидел бабушку, которая несла на себе большую сумку. Остановившись рядом с бабулей и опустив стекло своей затонированной «Ауди», я сказал, улыбаясь:
– Садись, прокачу. До дома довезу.
– Добрый день, сынок, что, не шутишь? Не украдёшь к себе, откуда ты к нам приехал?
– Да садись, не жалко, тебе же, наверное, тут рядом?
Действительно, как оказалось, бабуле было рядом и шла она из магазина, попутно купив своей лежачей и больной подружке продуктов, так как у последней родственников не было, а социальный работник приходил один раз в неделю и то для того, чтобы проведать, жива она или нет.
– Ты к нам откуда?
– Я из Ижевска, тут у вас где-то детский дом есть, да?
– Да, есть такой, только он называется не детский дом, а по-другому… Детская деревня «Гном», и её построили в том году, даже сам губернатор приезжал, мы его тут впервые и увидели, раньше он до нас никогда не добирался.
– Я как раз туда еду, попросили поучаствовать в одном мероприятии.
– Тоже хорошо, вот есть же у нас добрые люди, как приятно. Вы женаты?
– Не-а, скоро, думаю. А что? У вас внучка свободна?
– Нет, отсюда все уезжают, молодёжь бежит, работы нет, всё тут заглохло с 1993 года. Я сюда приехала ещё при Хрущеве, тут же Мукомольный завод построили, и мы все на нём работали, а потом с перестройкой и со всеми другими делами завод плавно начать хиреть. Ты бы знал, как я тут жила! Я же сама сирота, родителей не знала, приехала сюда из Красноярска, и мне дали комнату в общежитии, потом с мужем сошлась, он у меня электриком был, руки не золотые, а из платины сделаны. И квартиру нам дали, вернее дом, мы его в 1991 году приватизировали, и двух дочерей я тут родила. А потом всё, как Союз рухнул, всё упало. И школу недавно закрыли, теперь детей в соседний город возят на автобусе, правда, он часто ломается, и вот теперь фельдшерский пункт хотят закрыть, куда нам бежать, если кому-то плохо станет, я и не знаю.