Участковый же, получая очередное гневное письмо гражданина Сухова, стандартно отвечал постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела. И куда только Сухов не ходил жаловаться: уполномоченный по правам человека разводил руками и говорил, что не он выдавал разрешение на строительство и ничего сделать не может, глава администрации говорил, что да, мы выдали разрешение на строительство, и показывал соответствующую бумагу. Сухов же кричал: «Незаконно выдали, незаконно, это историческая часть города, моему дому больше 100 лет, его нельзя сносить, он охраняется государством». Мужчина самостоятельно обратился в суд с иском, но его заявление сначала оставили без движения, а потом и вовсе вернули с формулировкой о неверном оформлении просительной части заявления и отсутствии в заявлении ссылок на нормы права.
И так бы Сухов и ходил по инстанциям, пока его делом не занялась адвокат Иляна Ильдаровна Закирова. Иск ею был составлен шикарно, те самые нормы материального права в обоснование своих требований также были выбраны верно, но как только суд принял иск и назначил дело к слушанию на 20.01.2015 года, дом Сухова сгорел за один день до судебного заседания вместе с женой и дочерью этого гражданина.
В городе началась информационная буря, и даже из Москвы приезжал десант журналистов, который твердил взахлёб о беспределе местной власти, коррумпированности местных чиновников и всеобщем беспределе в городе Ижевске, о существовании которого в России многие и знать-то ничего не знали. Сухов с экранов телевизора, со страниц передовиц кричал о поджоге дома, так как земельный участок, на котором он стоял, плотно подходил к территории будущего торгового центра «Евразия». Впрочем, спустя неделю про эпизод с поджогом дома забыли, и никаких кадровых чисток в городе произведено не было, а столичные журналисты десантировались в другой город рассказывать россиянам об очередном беспределе местных чиновников, за что народная молва окрестила их как «десантируемые крикуны».
Спустя год судов с Суховым мне удалось склонить обе стороны конфликта к миру, за это время Сухов стал более сговорчивым, так как жить ему было негде.
Судом было утверждено мировое соглашение, согласно условиям которого Сухов отдавал земельный участок инвестору, возводящему торговый центр, а взамен получал компенсацию. Как только право собственности на землю Сухова перешло к инвестору, последний отказался выплачивать мужчине его компенсацию и начал кормить «завтраками». Что было после утверждения судом мирового соглашения, меня, в принципе, не интересовало, и о смерти Сухова я действительно не знал, поэтому новость о его самоубийстве меня повергла в ступор.
– Я тебе на почту его предсмертную записку пришлю, он в ней и тебя упоминает, жди вызова в полицию, – шепнула мне на ухо Иляна, смотря после этого в глаза в надежде увидеть моё замешательство.
Интересно, что же там написал Сухов? По идее ничего плохого я ему не сделал, смерти я никому не желал и ему, прежде всего, текст мирового соглашения согласовывался с Иляной, и она ставила на нём свою подпись, а суд его в свою очередь утверждал.
Да и к Сухову я относился с болью в душе, мужика мне было искренне жаль, не хотел бы я оказаться на его месте, когда у тебя на глазах сначала погибают в огне близкие тебе люди, а потом тебя же обманывают с компенсацией под аккомпанемент из чиновничьего оркестра с бэк-вокалом в стиле а-ля: «Извините, ничем не могу помочь, не моя зона ответственности-и-и-и-и».
Настроение после слов Иляны резко упало, и оставаться тут я больше не хотел, да и зачем я сюда приехал, так, тупо отбыть номер и походить, поторговать своим лицом, мол, смотрите, дети хоть и остались без родителей, но мне они интересны, напишите об этом и покажите по «ящику», пусть маме и папе будет приятно, мол, какого сына воспитали, не зря старались, вкладывали средства, что сына теперь по тв показывают, ему, стало быть, не безразлично.
Постояв ещё чуть-чуть в одиночестве, я принял решение поехать домой, тем более дома меня ждала Даша, и хотелось увидеть её побыстрее, всё же нужно было обсудить нашу поездку в Санкт-Петербург и купить билеты в Мариинку, Юсуповский дворец или в Эрмитаж.
– Слав, а ты когда домой, кстати? Я же без машины, может, подвезёшь? – хлопая меня по плечу, произнёс Дмитрий Станиславович.
– Хорошо, я как раз собираюсь уже.
Сев в машину, я хотел включить свою любимую радиостанцию, но, судя по свисту и неприятному звуку в виде жужжания, исходящему из колонок, поймать волну мне было не суждено.
Дмитрий Станиславович этому событию не расстроился, напротив, даже воодушевился, начав со мной разговор по душам: