152-мм гаубицами корпусных артполков наличный состав артиллерии первого эшелона войск Юго-Западного фронта отнюдь не исчерпывался. Так, в г. Дубно (а именно этому старинному городу, у стен которого Тарас Бульба порешил собственного сына, предстояло стать эпицентром грандиозного танкового сражения в Западной Украине) дислоцировался 330-й гаубичный полк РГК. Полк был вооружён 203-мм гаубицами да ещё дополнительно получил накануне войны 24 гаубицы калибра 203-мм. (90) В целом войска Киевского ОВО (Юго-Западного фронта) к началу июня 1941 г. имели 192 гаубицы такого калибра. Эта артсистема стреляла 100-кг снарядом (что соответствует весу наиболее массовой фугасной авиабомбы) на дальность в 18 км. 20 залпов 330-го ГАП соответствовали массированному налёту бомбардировочного авиаполка. Нехватка средств мехтяги никакого практического значения для 330-го ГАП не имела, поскольку танковые (а затем и пехотные) дивизии противника сами пришли к г. Дубно. И если бы, как без тени смущения утверждает г. Исаев, «несмотря на значимость качеств танков (и вправду, зачем придавать большое значение некоторой разнице в «качестве» немецких танкеток и советских КВ?), ход сражения механизированных соединений определялся результатами артиллерийской дуэли», то исход сражения у Дубно был бы предрешён — один только 330-й ГАП по огневой мощи превосходил две танковые дивизии вермахта.
В реальности 11-я танковая дивизия вермахта заняла 25 июня 1941 г. Дубно, даже не заметив существование 330-го гаубичного артполка РГК. Никакого участия полсотни мощнейших гаубиц не приняли и в дальнейших боях в окрестностях Дубно, которые вели части 43-й, 12-й и 34-й танковых дивизий Красной Армии. Почему? Помешало недостаточно «золотое сечение» оргструктур? Отсутствие тягачей? Внезапность вероломного нападения?
Не изжиты ещё случаи паники, трусости, неорганизованности и дезертирства. Эти позорные явления имеют место в ряде частей фронта. Масса бойцов и командиров группами и поодиночке, с оружием и без продолжают двигаться по дорогам в тыл и сеять панику. Так, командир 330-го тяжёлого артполка РГК и батальонный комиссар во время налёта немецкой авиации на Дубно и мнимого движения танков противника приказали бросить материальную часть, имущество и выступить из города. Уже в пути командиры предложили возвратиться и забрать материальную часть и боеприпасы. Не дойдя 1,5 км к брошенному имуществу, командир полка принял разрывы снарядов нашей зенитной артиллерии за парашютистов (этими «парашютистами» и по сей день наполнена отечественная военно-историческая литература. — М. С.) и приказал вернуться назад…» (92)
Ещё одной печальной реальностью июня 41-го была ситуация, когда не тяжёлые артполки передавали в оперативное подчинение танковых командиров, а, напротив, мехкорпуса раздирали ни части, передавая входящие в их состав дивизии в подчинение командиров стрелковых корпусов. Едва ли такое «оперативное искусство» было оптимальным способом использования механизированных соединений, но зато мифическая проблема «недогруженности» советских танковых соединений пехотой и артиллерией решалась при этом самым радикальным образом.
Например, в 100 км к северу от Дубно, в полосе Владимир-Волынский — Ровно развёртывался 22-й мехкорпус.
В его состав входили две танковые дивизии: 19-я и 41-я. 19-я тд свой первый и фактически последний бой (после которого от дивизии остался номер, раненый командир, 4 танка и два батальона мотопехоты) провела 24 июня у посёлка Войница (на шоссе Вл. — Волынский — Луцк) в составе оперативной группы 27-го стрелкового корпуса. Корпусу было придано два артполка: 21-й (48 гаубиц-пушек МЛ-20 калибра 152 мм и 20 дальнобойных пушек калибра 122 мм) и 460-й корпусной артполк, которые теоретически должны были бы обеспечить подавляющее огневое превосходство над противником (14-я танковая дивизия вермахта). Более того, на том же шоссе и в том же районе вела бой с немецкими танками полнокомплектная 1-я противотанковая артбригада РГК (120 пушек калибра 76 мм и 85 мм). В скобках отметим, что после этого и многих-многих последующих боен к 6 сентября 1941 г. безвозвратные потери 14-й танковой дивизии вермахта составили 27 танков (6 Pz-IV, 17 Pz-III и 4 Pz-II), кроме того, 18 танков были временно неисправны. (10, стр. 206)
В 41 —й танковой дивизии 22-го мехкорпуса изначально было необычно много танков (425 единиц), в том числе — 31 танк КВ-2, вооружённый 152-мм гаубицей (была и такая, достаточно редкая, модификация этого тяжёлого танка).
С учётом 4 буксируемых гаубиц калибра 152 мм (дивизия была недоукомплектована до штатной численности) и 12 гаубиц калибра 122 мм в артиллерийском полку — и даже не принимая в расчёт сотни 45-мм танковых пушек — по весу артиллерийского залпа (1 660 кг) 41-я тд превосходила любую немецкую танковую дивизию. Действовала же (точнее говоря — блуждала по заболоченным лесам украинского Полесья) эта дивизия, будучи передана в оперативное подчинение 15-го стрелкового корпуса, артиллерия которого (опять же не считая полторы сотни дивизионных пушек калибра от 45 мм до 107 мм) насчитывала 60 гаубиц калибра 122 мм и 67 гаубиц калибра 152 мм. А. Исаев сопровождает эти гигантские показатели огневой мощи таким «научным» комментарием: «15-й стрелковый корпус обладал довольно скромными боевыми возможностями, соответствующими одной усиленной немецкой пехотной дивизии…» (33, стр. 235). Такая оценка вполне соответствует научной школе товарища Гареева, основанной на использовании поломанных арифмометров, но исправный калькулятор сообщает, что по огневой мощи (вес совокупного артиллерийского залпа 4 580 кг) 15-й CK в 3,3 раза превосходил штатно укомплектованную пехотную дивизию вермахта. Что такое «усиленная дивизия» — судить не берусь…
Настоящая глава была уже закончена, когда мне попалась на глаза следующая информация:
«23 ноября в РГГУ в рамках университетского проекта «Высшая школа политики» состоялась публичная лекция военного историка, писателя Алексея Исаева на тему: «Политический аспект в фальсификациях истории».
…На примере интерпретаций истории ВОВ лектор рассказал о существующих технологиях фальсификации и политических причинах этого явления…»
Что ж, нам остаётся только позавидовать студентам и преподавателям РГГУ: они получили возможность услышать рассказ о грязном ремесле фальсификации истории, а самое главное — о политических причинах этого явления — из уст одного из ведущих мастеров этого жанра…
Глава 5
ЗАГАДОЧНЫЙ МП-41
Возвращаясь от схем организационных структур к реальным историческим событиям, мы обнаруживаем, что весной-летом 1940 года в персональном составе высшего военного руководства СССР произошли большие перемены. Точнее будет сказать: завершилась крупномасштабная «смена поколений», начавшаяся в 1937 году. Прежние руководители, выдвинувшиеся в годы Гражданской войны, были либо физически уничтожены (Белов, Блюхер, Дыбенко, Дубовой, Егоров, Примаков, Тухачевский, Уборевич, Федько, Якир), либо оттеснены на формально почётные, но второстепенные роли (Апанасенко, Будённый, Ворошилов, Городовиков, Кулик, Тюленев). 8 мая 1940 г. Клим Ворошилов, «первый красный офицер», был смещён с поста наркома обороны СССР. На место, которое 15 лет бессменно занимал этот политкомиссар Гражданской войны, был назначен С. К. Тимошенко, командир с большим боевым опытом. В годы Первой мировой войны Тимошенко был рядовым пулемётчиком, в Гражданскую командовал кавалерийскими дивизиями (6-й, а затем 4-й), во время короткой войны с Польшей (сентябрь 1939 г.) он был командующим Украинским фронтом. 7 января 1940 г. Тимошенко был назначен командующим Северо-Западным фронтом, развёрнутым на Карельском перешейке. Под его личным руководством была проведена грандиозная — как по количеству привлечённых войск (21 стрелковая дивизия, 8 танковых бригад, 13 артполков РГК, 40 тыс. автомобилей, 7,1 тыс. орудий и миномётов, 3 тыс. танков), так и по числу потерь (40 тыс. убитых, 150 тыс. раненых) — операция по прорыву «линии Маннергейма». В августе 1940 г. новым начальником Генерального штаба Красной Армии стал К. А. Мерецков. Достаточно молодой (43 года) генерал армии успел уже послужить военным советником при начальнике Генерального штаба Испанской армии, заместителем начальника Генштаба Красной Армии, командующим войсками Ленинградского ВО. Именно он руководил оперативным планированием войны с Финляндией и подготовкой театра военных действий, а с началом наступления командовал войсками самой крупной 7-й Армии. 1 февраля 1941 г. руководство Генерального штаба снова сменилось — начальником Генштаба стал Г. К. Жуков, в активе которого уже была успешно проведённая операция по разгрому японских войск в монгольских степях у реки Халхин-Гол.