Так как Рентон был менталитиком, он был очень странным человеком, впрочем как и все профессора этого факультета. Но он был особенно страннен — его разговор, интонация и ход мыслей были неадекватными, и не многие могли гордиться тем, что умеют разговаривать с Рентоном. Вообще, можно сказать, Рентон считался самым странным и таинственным человеком в ККА. Чем-то он смахивал на Тень, но тот был хитрым, немного страшным, в то время как Рентон был мягким, нежным, хоть и странным.
Если бы в 2255 году учёные службы безопасности (в ККА были и такие!) не закончили разработку способа проверки верности, то Рентона не назначили бы тогда главой факультета. Только способ проверки на верность, который проверял человеческий мозг на способность предать, дал Рентону его должность.
Все учёные высшей степени проверялись еженедельно на такую способность.
Если у кого-то её выявляли, это означало, что этот человек не раз думал об измене. Такого учёного сразу же выбрасывали из ККА. Только один такой случай был на станции, и то при проверке студента, а не учёного. Но в работе аппарата не сомневались, так как его не раз опробовали на многих бандитах и политических изменниках.
Так вот, в шесть часов ровно, после факульт-заседания, Мишель пришла к Рентону обсудить её недавнюю встречу с Канилабой.
Зайдя в комнату, Мишель увидела Рентона, сидящего в своём любимом кресле, около окна. Он рассматривал какое-то созвездие. Впрочем какое именно, его не интересовало — ему просто нравилось смотреть на звезды. Они его успокаивали и позволяли мыслить, мыслить о том, о чём он хотел.
В его руке был стакан с красным напитком — это было канпити. Он очень любил этот марсианский напиток, хотя к Марсу относился очень холодно, даже с отвращением. Он так и говорил, в шутку: Если бы Марс взорвался по какой— либо причине, то нам пришлось бы искать другую орбиту и другой напиток, заменитель прекрасному канпити.
Он сидел спиной к двери и даже не обернулся, когда Мишель зашла. Она не обиделась, так как знала, что у этого человека есть глаза на затылке, и по— этому ему кажется, будто он сидит к ней лицом.
— Здравствуй, Рентон!
— Здоровья, дескать, у меня хватает, но если ты принесла с собой ещё немножко, то моё хранится вот в той тумбочке, положи свой подарок туда же.
Обычный человек отправил бы такого в психиатрическую больницу, но Мишель знала, что таков был Рентон — и с этим мирилась. Он чем-то ей напоминал Майкла. Наверное его ментальными способностями, хотя Рентон был намного сильней её знакомого в этой области.
Бедный Майкл, его уже нет …
Да, каждый раз, как она приходила к Рентону, она вспоминала о нём — о Майкле. О высоком, здоровом, таинственном нищем, однажды попавшим к ней в полицейский участок и навсегда изменивший её жизнь. Рентон знал об этом, но его это не обижало, наоборот, он всегда хотел разузнать о нём больше и больше.
— Как у тебя дела, дорогой Рентон? — с лаской спросила Мишель. Ей было уже 45, но она все ещё оставалась очень красивой и обаятельной.
— Вряд ли ты пришла сюда… чтобы спросить только это. В чём дело, доктор Риверс? — так её никто не называл, кроме Рентона. Он был знакомым Тома, её отца и очень его уважал.
От Рентона нельзя было скрыться. Любой, кто приходил к нему, невольно проходил сканирование. Рентон обычно не заходил глубоко — только смотрел поверхностно, что-бы знать, как разговаривать с человеком, но всё же это было неприятно.
— Может я вообще не буду разговаривать, а просто посижу здесь, а ты почитаешь мои мысли, а потом пришлёшь мне ответ по электронной почте? — с заметным раздражением в голосе высказалась Мишель.
— Это допустимо, но… я очень устал, и … мне кажется, что ты именно пришла поговорить, а не только сообщить мне что-то, не так ли?
Конечно ты прав… ты вообще бываешь не прав когда-либо? — Мишель подумала это в такой абстрактной форме, что не сконцентрированный Рентон не уловил её мысли.
— Ну ладно, ты присоединишься ко мне и выпьешь со мной немного канпити? — вдруг спросил Рентон. Спрашивал что-либо он редко и делал это обычно из вежливости, так как ответ знал наперёд. В ККА знали, что он — менталитик с большим потенциалом, но вот только его не использовали — боялись повторить ту же ошибку, что с Тенью.
— Я не пью, но специально чтобы удивить тебя — я выпью стаканчик.
— Хммм… — произнёс он, наливая канпити.