— Кто это, Макси?
— Черт его знает. По одежде видно, что профессор, а кто именно… я не знаю. Пошли подойдём, как-то он странно сидит.
Канилаба и вправду сидел странно — с закрытыми глазами. Да и сидел он только благодаря спинке и ручке дивана — если бы его посадили по-другому, он бы просто напросто свалился. Издалека он походил на статую — ни одного движения. Можно было подумать, что он спит — но вот только поза была странной — очень уж правильно он сидел для сна.
Подошедшие члены службы безопасности ККА сначала испугались — им показалось, что он не дышит. Но при осмотре сидящего они заметили небольшие вздохи и выдохи, совсем небольшие — необычные.
Макси попытался разбудить профессора голосом, но тот не проснулся.
— Не слышит… видно глубокий сон…
— Может вызовем медицинскую службу, Макси. Не наше дело трогать разных спящих людей? — со страхом в голосе спросил Стюарт.
Стюарт был новичком, и его страх был понятен, но Макси вот уже около десяти лет работал на ККА и знал свой долг.
— Да помолчи ты… надо проверить его пульс… наверно замедленный — предположил Макси.
Взяв руку профессора, Макси вздрогнул — она была напряжена. Все мышцы были сжаты, а кисть собрана в кулак.
— Ёлки-палки, ведь его обработали тюрениумом! — воскликнул он.
— Чем? Кто? — переспросил новичок.
— Стьюи, слушай меня. Вызывай медиков и побыстрей. Скажи им, что профессор был обработан тюрениумом и у него спазм. Они знают, что это значит. Я пока посмотрю, нет ли тут поблизости ещё кого-нибудь. Хорошо?
— Тюрениум… спазм… — повторил новичок — Хорошо. Я пошёл…
Макси почти что был уверен, что сжатые мышцы профессора — реакция его мозга на тюрениум, хотя и знал он о такой реакции только по электро-книжкам. Такая реакция называлась спазмом, в них также описывалось, что во многих случаях исход такого спазма был смертельным. Именно из-за этого он послал Стьюарта за помощью сразу же, не теряя ни минуты.
Потом Макси вспомнил, что всех прибывающих на ККА проверяют на этот спазм. Дело в том, что мозг очень немногих людей реагирует таким образом на тюрениюм.
Проверка состоит в том, что человеку дают очень маленькую дозу тюрениума, незначитетельную, и смотрят — начнётся ли спазм или нет. Если спазм начинается — значит мозг этого человека не способен перенести введение тюрениюма, а это в свою очередь означает, что и принимать такого человека в академию нельзя, так как приняв его, академия не сможет избавиться от него, не причинив ему вреда. На такой риск руководство не может идти, и соответственно такой человек в академии работать не будет. Но как же тогда профессор попал сюда? Ведь не могли же медики ошибиться при проверке!?
А может я ошибся? Может это не спазм… хотя все симптомы похожи…
Пока Макси размышлял и осматривал всё вокруг, вынюхивал, как это и полагается служащим в службе безопасности, медицинская помощь прибыла на место происшествия.
— Что здесь случилось, лейтенант?
— Я не знаю. Мы его не трогали… он в том же положении, в котором мы его нашли. Мне кажется это…
— Мы разберёмся — ответил бородатый медик — с этого момента это наша проблема.
— Я со Стьюартом проведём вас…
— Не надо, вы своё дело сделали — хладнокровно ответил бородатый, приподнимая профессора под руки. Второй медик помог ему, и они вместе положили профессора в коляску.
Макси разозлился не на шутку.
— Какое право есть у вас говорить мне сделал я или не сделал своё дело!? — прокричал Макси — Я и мой напарник проведём вас. Это наш долг. Если вы будете сопротивляться, мы арестуем вас и сами перенесём профессора в мед-пункт.
Макси говорил уверенно, спокойно и отчётливо. Было похоже, что он намеревается сделать всё, как и сказал.
Бородач посмотрел на него и не произнеся ни одного слова, взявшись за ручку электро-коляски, направился к лифту. Макси и Стьюарт последовали вслед за медиками.
Глава 11 — Рентон рассказывает…
Рентон пришёл к Мишель рано-рано утром и начал рассказывать ей о происшедшем вчера. Во вчерашних новостях уже передали, что у профессора Канилабы был спазм, и что он, на данный момент, находится в мед-отделении.
— Так расскажи же мне, что ты увидел вчера… и почему ты не мог рассказать мне этого сразу после… ну после нашей с профессором беседы? — Мишель не терпелось узнать, что скрывает этот проныра-профессор Канилаба.
— Я боюсь, что для тебя та информация, которой я располагаю, не имеет никакого значения… у меня не получилось узнать ничего конкретного, он хорошо держался — ответил Рентон.