— Ой, ну вся в мать, — бурчит дедушка, разрывая гнетущее молчание.
Фраза прозвучала абсурдно, ведь я приемная. Но мысль об этом как зародилась, так и умерла, не успев сформироваться до конца. Я не воспринимаю этих людей чужими. Они моя единственная любящая семья. Другой я не знала.
— Эм-м… Дедуль, что имеешь ввиду? — спрашивает Алена.
Да, мне бы тоже хотелось узнать ответ.
— Влюбилась без памяти с первого взгляда, — дедушка досадливо взмахивает рукой и тянется к наливке. Разлив по стопкам, опрокидывает в себя и закусывает огурцом, устремляя задумчивы взгляд в окно.
— Не то, чтобы с первого, — оправдывается мама, — просто я долго не обращала на него внимание. Вообще ни на кого, если честно. Вся в учебе была. Саша в параллельном классе учился и жил недалеко от нас. Он меня от местной шпаны как-то спас, и я взглянула на него другими глазами.
— Каждый день стал ее провожать до дома, — недовольно говорит дед, — я думал — погуляют и разойдутся, пока не увидел, как они целуются, — мама недовольно поджимает губы, но молчит, а глава семейства, выпив еще наливки, продолжает рассказ. — Мы Вере запретили с ним видеться, а она сбегать начала.
Ничего себе, какие подробности. Оказывается, наша мама была бунтаркой. Мы никогда не слышали, что первой любовью мамы был не Иван — ее муж, а кто-то другой.
— Саша, не сделал ничего плохого, и я до сих пор не понимаю, чем он вам не угодил, — с обидой говорит мама.
— Вер, его мать была алкоголичкой, — в разговор вступает бабушка.
У меня складывается ощущение, что про нас с Лелей забыли, а мы сидим как мышки и впитываем новую информацию.
— И что? — восклицает мама. — Это делает его плохим человеком? Если бы он был тем хулиганом, которым вы его называли, не стал бы он защищать меня от тех парней. Когда его мама замерзла на смерть, вы не разрешили мне его поддержать. И попрощаться тоже, когда его отец забирал в Москву.
Она злится, и в глазах блестят слезы. Наверное, Александр действительно был хорошим человеком, если мама защищает его. А может быть даже любит до сих пор, ведь первая любовь самая яркая.
— То же мне отец, — недовольно фыркает дед, — женатый мужик нашел себе командировочную грелку. А эта дура молодая еще и забеременела. Все ходила по поселку, говорила, что скоро приедет богатый женишок и заберет ее с сыном в огромный коттедж. Только годы шли, и она постепенно начала осознавать, что сказки не будет, и бутылка беленькой стала милее.
— А ты, закончив школу, поехала на его поиски в Москву, — осуждающе произносит бабушка, и мама бледнеет. — Думала, мы поверим, что в столице лучшее образование. Так-то оно так, но мы знали, что первостепенная цель была другая. И хорошо, что ты его не нашла. Ванюшу встретила, Лелечку нам подарила.
— Я ни о чем не жалею, — голос мамы дрожит, — Ваню я до сих пор люблю и уважаю. Жаль, что он погиб так рано. Но мне было очень больно от того, что мои родители, которые никогда не верили сплетням, поставили крест на парне, не попытавшись с ним познакомиться. Да я хотела его найти и, в первую очередь, извиниться перед за то, что, как и весь поселок, отвернулась от него.
Мама вытирает скатившуюся слезинку и, с шумом отодвинув стул, уходит в свою комнату.
17
Неожиданный поворот получил наш обед. Сидим, окруженные давящей атмосферой, и не знаем, что делать.
Из другой комнаты слышится мелодия звонка, и Леля срывается с места, что действует на всех как спусковой механизм. Бабушка и дедушка уходят к маме, кажется их ждет откровенный разговор. А я решаю убирать со стола. Нужно чем-то занять руки.
Бедная моя мамочка. Несчастная первая любовь, а затем смерь мужа, с которым прожила всего два года.
С Иваном они поженились рано, когда мама забеременела на первом курсе. Он уже заканчивал институт и собирался работать у отца в строительной фирме. Не сложилось. Компанию отобрал какой-то криминальный авторитет. Гибель свекров заставила молодых скрыться в Сургуте, где Иван получил коммуналку от предприятия. Спустя два года он погиб из-за несчастного случая на стройке, где работал. Мама кое-как собрала себя по кускам и вернулась на учебу уже в сургутский педагогический. Бабушка практически переехала к ней на четыре года, чтобы помогать с маленькой Аленой
— Таня, — раздается за спиной голос мамы.
Я вздрагиваю и роняю тарелку, которая тут же разбивается.
Углубившись в свои мысли, я не слышала, как она зашла на кухню. Наклоняюсь, чтобы подобрать осколки, но меня останавливает мама.
— Прости, что напугала, — тихо говорит она. — Я уберу, а ты чайник поставь.
— Все в порядке?
— Да, мы с родителями поговорили и, кажется, разобрались, — мама нежно треплет меня по голове и улыбается, — прости, что испортила такой важный день.
— Ничего ты не испортила. Для этого у меня есть Антонина, — мама вопросительно выгибает брови, и я начинаю объяснять. — Сегодня случайно услышала, как она науськивает Лешу забрать у меня ребенка. Поэтому я надеюсь, что он от Влада.
— Вот мерзкая гадюка. Что собираешься делать?
— Для начала узнаю у Гали можно ли на стадии беременности безопасно сделать тест ДНК. Потом покупка квартиры.
— Значит переезда в Москву не будет?
Снова испуганно вздрагиваю, в этот раз успевая поймать кружку, которую доставала из шкафа.
— До инфаркта довести хотят, что ли? — тихо бурчу и поворачиваюсь к сестре. — Прости, милая, не получится. Никто не возьмет на работу беременную женщину. Да, сейчас у меня на счете очень большая сумма, но купить квартиру сразу без кредита, я могу только здесь.
Леля угукает и что-то бурчит поднос. Не могу смотреть на поникшую сестру, подхожу и обнимаю ее за плечи.
— Зато у тебя появится повод приезжать почаще, — говорю ободряюще, — чтобы нянчиться с крестником или крестницей.
— Правда? — Леля поднимает на меня горящие глаза. — Я буду крестной?
Киваю ей, и на меня снова обрушиваются обнимашки.
***
Влад. Пять лет назад
Хожу по кабинету, как зверь в клетке. Два с половиной месяца, точнее восемьдесят три дня, я в нем практически живу, отрываясь от работы только, чтобы навестить Сашу. Он очнулся, буквально выкарабкался с того света, но все еще очень слаб, и врачи опасаются за его жизнь.
Каждый мой день похож на день сурка. Ранний подъем, офис, больница, снова офис, возвращение домой, порция алкоголя, чтобы была возможность забыться коротким сном. Забыть на три-четыре часа, что такое душевная боль, отчаяние и одиночество. Не могу лишиться Сашки, только не его.
Кручу в руках смартфон. Дико хочется позвонить кому-нибудь, услышать слова поддержки, но в телефонной книге таких контактов нет. Сразу вспоминается Таня. Я каждый день думаю о ней, но не могу связаться.
После неудавшейся аварии Даудов залег на дно и бьет исподтишка. Долбанный таракан. Не смог добраться до меня и Сашки, принялся за сотрудников. Несколько уже уволились, и я их не виню. К остальным приставлена круглосуточная охрана, на что тратятся огромные ресурсы компании. Если дальше так пойдет, то я разорюсь, и Даудову некого будет терроризировать.
Я мог бы позвонить Тане, просто поговорить, узнать думает ли она обо мне так же часто как я о ней или выкинула из головы как Карина когда-то. Но Кир прав, нельзя подвергать ни в чем не повинную женщину опасности. Нас связывает всего одна ночь, Рыжик могла вернуться к мужу, в чем я сильно сомневаюсь, и рисковать ее жизнью из-за моего помешательства я не намерен.
— Влад, — в кабинет без стука входит Кирилл, и мне приходится вынырнуть из пучины депрессии и вернуться в реальность.
— Что?
— На Лебедева было совершено покушение.
— Как он?
— В порядке, — друг садится на диван и устало откидывается назад, — предупрежден — значит вооружен. Охрана сработала оперативно.
— От Котова есть новости? — сажусь рядом и повторяю позу Кира.
— Тоже нет, — я с силой ударяю кулаком по мягкой обивке, и друг ободряюще сжимает мое плечо, — ты знаешь, он роет землю.