– Мама передала мне какие-то справки на имя Димки. Мне нужно их передать его матери, она сможет по ним получить материальную помощь. А я адреса ее в Василькове не знаю, вот решил у тебя спросить. – И, зная, что Харламов – экономист и банковский служащий – сейчас начнет расспрашивать что за справки, тут же добавил: – Горе все-таки в семье, единственный ребенок. Сейчас ей любая помощь не помешает.
Это сработало. По крайней мере, тон его голоса стал мягче, появились нотки сострадания.
– Я до сих пол не могу повеить, что он. – тут Харламов хотел сказать «умер», но, вспомнив, что у него получится «умел», изменил концовку, – .что его больше нет.
– Знаешь, Саня, я ведь его особо в детстве не любил, но как это узнал, у меня внутри как что-то оборвалось. Все-таки толковый парень был, жаль, что так все получилось.
– Нельзя так говоить, но он сам виноват. Виноват? В чем? Что умер от пневмонии? Может, его точно убили?
– Ну, по крайней мере, в Г. мы чужим говорим, что он умер от пневмонии, – употребив слово «чужие», я автоматически вписал себя в круг своих, посвященных, и Харламов, похоже, это скушал. – Убийство – это всегда страшно.
– Какое убийство?
Тут я промахнулся. Так его что, все-таки не убили? Уже ничего не пойму. Может, самоубийство?
– Я, Саня, такую смерть называю убийством. На том конце опять повисла пауза.
– Ты плав, Витя. (Боже ты мой, Харламов в кои-то веки назвал меня «Витя»!) Налкота – это настоящее убийство.
Наркота?! Обухов был наркоманом? Ничего себе! Харламова, что называется, прорвало:
– Я сколько ему лаз говоил – бъасай эту дъянь. Мать мне его сколько плакалась. Специально они в Васильков из Г. уехали, чтобы вылвать его из компании налкоманов. Не спасли.
Я его перебил:
– Так что, Сань, адрес знаешь?
– Сейчас, подожди. Блокнот надо найти, – он начал шуршать какими-то бумажками. – У тебя вообще со вле-менем как, не много наговоил?
– Да не волнуйся, Контора платит.
– А… вот… Нашел. Записывай. Улица Гагаина, 23. Ну понятно, как же без двадцати трех.
– А дальше?
– Это все.
– Подожди, а номер квартиры какой?
– Это частный дом.
– А телефон?
– Нет там телефона, нужно ехать туда ближе к вечелу, чтобы застать Татьяну Александловну или Соню.
– Угу, понятно. Значит, Гагарина, 23?
– Да, Гагаина, 23.
– Ну ладно, Саня, рад был тебя слышать.
– Давай, пока.
Непонятно только одно. Если мама знает что-то об Обухове, зачем от меня скрывать, что он умер от наркоты, и выдумывать вместо этого какую-то пневмонию? А может, мама сама не в курсе? Не знаю, не похоже, надо будет выяснить.
Я откинулся в кресле. Гагарина, 23. Поеду завтра.
Глава 9
СТРАННОСТЬ
12 апреля. Среда
Позвонить Игорю или нет? Мне почему-то страшно этого не хотелось. Я таки решил, что сделаю это завтра. Посмотрел на часы, было начало четвертого. Может, сходить в кино, немного развеяться перед завтрашней не самой приятной поездкой. Вообще походы в кинотеатры по будним дням то еще занятие, но, собственно, чем еще можно заняться? Я выключил компьютер, позакрывал форточки, надел куртку и вышел в коридор. Пошарил по карманам, но ключа от кабинета не нашел. Вновь вернулся в кабинет, ключ лежал на столе. Когда стал закрывать дверь, зазвонил телефон. Вспомнив, что уже раз вернулся за ключами, решил плюнуть на предрассудки и во второй раз. Это был Игорь:
– Алло, привет! С кем это ты весь день говоришь, дозвониться до тебя не могу!
– Привет! Да так, то мама, то Сущенко. Весь день покоя не дают, – я специально свел все телефонные разговоры на нейтральных для Игоря людей, не хотел, чтобы он заподозрил что-то.
Но Игорь продолжал любопытствовать:
– О чем говорили?
Это уже было в некоторой степени нагло с его стороны, но как для друга еще терпимо.
– Да обсуждали проблемы с работой, меня пятнадцатого мая увольняют.
– Еще о чем говорили?
Ну ни хрена себе! Тебе что, мало тем для разговора? Что ты, черт подери, пытаешься узнать от меня?
Но Игорь, видимо, и сам понял свою оплошность и перевел разговор на мое увольнение. И чем дольше мы говорили, тем больше я чувствовал, что ему глубоко плевать на мою работу. Он все время пытался услышать от меня что-то другое. Я окончательно решил для себя, что насчет вчерашнего вечера по телефону спрашивать не стоит.
Но Игорь вдруг сам поднял разговор:
– Чем вчера занимался?
Ему сейчас не надо прямо врать, он что-то знает. Нельзя его спугнуть. Но и правду о том, что я видел человека, похожего на него, говорить нельзя. Я еще ничего не знаю, нужно выдержать паузу до субботы.