- Нет, Николай Герасимович - отмахнулся командир линкора - командиры лодок у нас опытные подводники, мы с ними ночные учения проводили, этот маневр специально отрабатывали. Зажжем опознавательные фонари и проскочим их позиции, а вот врагов на лодочную засаду выведем. К тому же на тех лодках гидроакустики шумы винтов нашей эскадры знают как сиськи собственных жён.
- Товарищ нарком - встрял в разговор Бубнов - я поддерживаю Федора Ивановича, нам нужно как можно ближе подтащить вражеские суда к грузинскому побережью, мои самолёты так далеко пока не летают и с Поти до Синопа не дотянуться, а атаковать противника ограниченными силами не имеет смысла. Вот с утра и вмажем по этим наглым рожам всеми силами.
- Хорошо, командуйте курс на французскую эскадру, эсминцам и корветам вон с района, погасить все ходовые огни, прекратить радио переговоры, работают по радарам только крейсера и фрегаты.
Именно в этот самый момент с радара пропала метка линкора 'Страсбург', который уже давно дымил, демонстрируя признаки обширного пожара.
- Утоп зараза - зло сплюнул капитан 'Парижской Коммуны' - наверное взорвался, давно дымил то гад, да и ракетчики наши отработали на отлично.
- Рано радоваться, нужно всыпать им еще до подхода макаронников, теперь сосредоточить огонь всех орудий на второй вражеский линкор, крейсера пока игнорируем.
И всыпали. Всю ночь шел тяжёлый бой, наши корабли, применяя орудия кормовых башен и умело использовали темное время суток отходили к Поти. При этом наши корабли ночью старались не упускать вражеские метки с экранов своих радаров и как только французы или итальянцы поворачивали на запад и старались выйти из боя, то Кузнецов приказывал дать сигнал 'Поворот все вдруг' и шел, следом забрасывая врага снарядами из носовых башен, стреляя только по данным ПУО и отметкам радарных станций, а в предрассветный час, вражеские самолеты, воспользовавшись приближением боя к турецкому побережью смогли совершить очередной налет, и только в 05.55 изрядно потрепанным советским корабля удалось оторваться от преследования уже объединившейся вражеской эскадры и медленно пойти на восток.
Рассвет показал страшную картину, десятки советских кораблей имели огромные рваные раны, борта и орудийные башни зияли сквозными отверстиями, а у некоторых кораблей вовсе башни были вырваны с корнем и валялись перевернутыми на палубах. После такой картины, Сталин больше никогда не даст разрешение выйти на открытое морское противостояние с флотами вражеских государств. Самым умелым баталистом, яркими красками в море была нарисована картина полного поражения советского Черноморского флота, а Кузнецов смотря на это в своих видениях уже узрел застенки НКВД, ГУЛАГ, и вероятно даже расстрел, за вредительство, саботаж и прочие нехорошие деяния.
Это Кузнецов еще не видел последствия наших ударов по французским и итальянским кораблям, там картина была более удручающая. С рассветом взглянув на состояние своих кораблей, противник решил под прикрытием относительно целых кораблей спешно ретироваться вон из этого злого моря. Вражеская объединенная эскадра медленно поползла к турецким проливам. Именно тогда, примерно в 06.30 в небе над кораблями Кузнецова мерно загудели двигатели наших бомбардировщиков, прикрываемых на высоте новыми ЛаГГами.
Командир первой противокорабельной эскадрильи капитан Крошенинников заметно нервничал, ведь это первый реальный вылет с атакой на боевые корабли. Его эскадрилья уже много раз стреляла учебными ракетами по неподвижным целям, но вот сейчас цели не просто подвижные, но и имеют приличную зенитную артиллерию. Новые ракетные ПЕ-2 работали в связке с самолётами ДБ-3. В этой связке ДБ-3 обнаруживал надводную цель, подсвечивая её своими мощными радарами и бросал одну управляемую бомбу, а затем выполнял задачу по радионаведению, а вот слабенькие радарные станции ПЕ-2 работали в пассивном режиме, так как всю энергию требовалось перенаправить на станцию наведения. Реактивные ЛАГи висели на эшелоне в 7000 м, обеспечивая истребительное прикрытие. Вначале с высоты в 5-6 тысяч метров ДБ-3 сбрасывали на вражеские корабли корректируемые авиацонные бомбы, а потом появлялись ПЕ-2 и наносили удар противокорабельными ракетами. Ракета была ещё сырая, так как головки самонаведения могли устойчиво поймать отраженный от цели сигнал всего с дальности до 2000 метров. Инстинкт говорил командиру эскадрильи, что нужно выпустить ракеты как можно дальше от разрывов снарядов зенитных орудий вражеского корабля, но вот разум настойчиво твердил, что требуется стрелять с дальности не более 1500 метров, иначе по маневрирующей цели можно и не попасть, так как головка самонаведения ракет могла не сработать по сигналу прицельного комплекса.