- Да, но процент того, что я овдовею со “смертным” мужем всё равно выше, - заламывала руки Сандра.
Избирательность женщины мешала ей в личной жизни, но и отделаться от навязчивой идеи найти воскрешаемого мужа она не могла. Как хорошо, что сейчас неравенство между обычными людьми и возрождавшимися проявлялось чаще на бытовом уровне, подумала Хайли. Когда-то нетерпимость людей была выше, и неизученным до сих пор образом возвращавшихся с того света даже ненавидели. Но эти страшные времена давно в прошлом, и хотя нетерпимость на почве зависти до конца не улеглась, сейчас люди изо всех сил стараются уживаться друг с другом. Несмотря на национальность, пол, религию, сексуальные предпочтения и особенности, открывающиеся у некоторых “неубиваемых”. Со скрипом и скрежетом, но равновесие кое-как держится.
Однако на мелком бытовом уровне разница остаётся заметной и доставляет немало хлопот. И Хайли наблюдает это каждый день.
- Я боюсь признаться одному парню, что он мне… очень нравится, - тоненьким голоском рассказывала семнадцатилетняя Линда. - Он презирает возрождающихся. Говорит, они - аномалия, ошибка природы. А я… как раз из них. Если он узнает, что я воскресаю, то возненавидит и меня. Но и врать ему я тоже не могу. К тому же у меня есть ярко выраженный дар. Он его заметит, рано или поздно.
- Вы не думали, что ваш парень просто… как бы это выразиться, позёрствует? Знаете, у подростков принято что-то яро критиковать, будь то музыкальная группа или серия комиксов, - говорила Хайли. Ей нравилось слушать чужие истории и пытаться разобраться в них. Она чувствовала себя детективом, но копавшимся не в уликах, а мыслях клиентов, распутывая их ниточку за ниточкой. - Каким образом он проявляет свою нелюбовь к воскрешаемым?
Сама Хайли не являлась одной из “избранных”. В свои тридцать два года она была уверена, что если умрёт, то без шанса на воскрешение. Её это не тяготило. Каждому своё.
Лейн, 31.
- Я возрождающийся, но пошёл бы в команду спасателей, даже если бы не был им, - рассказывал мужчина. - Я люблю помогать людям. А с моим даром сам Бог велел, как говорится. Но жена не хочет, чтобы я испытывал себя. Говорит, у неё сердце разрывается каждый раз, когда она представляет, что я умираю, а потом просыпаюсь непонятно где. Я говорю ей: “Милая, но разве было бы лучше вообще умереть?”. Её это не утешает. Она не хочет, чтобы я терпел страдания, не понимает, что для меня - счастье делать такую работу.
Какие милые люди, думала Хайли, ставя пометки. И чего им спокойно не живётся? Жизнь куда проще, чем им кажется. Но, может, оттого они и усложняют её? Неосознанно запутывают прямые нити в узелки, а потом сами же ищут способ развязать их. Со стороны проблемы этих людей во многом кажутся надуманными, однако как бы вела себя сама Хайли, очутившись на их месте?
Сара, 15.
- Я видела во сне парня… воскрешённого, умеющего левитировать. Вы посмеётесь надо мной, но… на других парней теперь и смотреть не хочется! Может, сон и не был вещим, но… То был мой идеал. А если его попросту не существует? Я всю жизнь буду ждать его, оставаясь одна? Что же мне делать?
Габриель, 16.
- У меня есть комплекс, - признавался парень. - Мои родители - воскрешаемые. Я надеюсь, что мне это тоже как-то… передалось, но учёные говорят, что от генов это не зависит. Или зависит косвенно. В общем, я могу быть и обычным. Проверять боюсь - вдруг я умру? Но без доказательств я чувствую себя отщепенцем в собственной семье. Чувствую себя хуже, чем они. Недостойным, понимаете?
- Я догадываюсь, что дополнительные таланты у вас не проявлялись? - дождавшись кивка, Хайли обнадёживающе продолжила. - Это ещё не говорит о том, что вы не возрождающийся. У многих из них нет особых талантов.
Приходили к ней и с обратными случаями. Все Хайли коллекционировала и сортировала, используя прецеденты в качестве лекарств и убеждающих аргументов. А ещё ей нравилось чужое доверие. Некоторые коллеги жаловались, что иногда ощущали себя помойными вёдрами, в которые люди сбрасывают тяжесть неприятностей. Хайли - нет. Выслушав очередную историю, она, наоборот, чувствовала себя более целостной. Её собственная жизнь не была бы и вполовину такой интересной без всех этих “страдальческих” историй.
- Я комплексую, - сообщила пятнадцатилетняя Мира. - Из-за матери. Из-за того, что я воскрешающаяся, а она, похоже, нет.
Хайли понимающе кивнула, прося продолжать. Вот и один из противоположных Габриелю случаев. Комплексы детей - одни из самых частых жалоб в списке.
- Год назад наша семья попала в автокатастрофу. Отец погиб, а мать осталась инвалидом. Врачи говорят, насилу выкарабкалась. Я… ну, вроде как умерла, - ссутулилась девушка. - Но потом вернулась с того света. Вы не подумайте, я счастлива, что мама выжила. Правда… А вдруг она бы тоже вернулась, но уже не как инвалид? Я не могу просить её совершить суицид. Я подозреваю, что она обычная. Мне её жаль, и при этом меня злит, что она такая!
Люди сами приходили к Хайли за помощью, и женщина всеми силами старалась не разочаровать их. Не ради личной гордости или награды. Она чувствовала себя участницей их жизней и отдавала себя их проблемам, исполняя столь любимую ею роль помощника. Иногда, правда, в кабинет доктора Брикс насильно приводили клиентов взволнованные родственники или друзья. Детей приволакивали за руки встревоженные мамаши. У них в штате был детский психолог, но иногда приходилось решать комплексные проблемы, затрагивавшие всю семью. И тут уже не отошлёшь детей в соседний кабинет.
Роберт, 13.
- Мама считает, что я скучаю по отцу. Поэтому так плохо учусь и мало ем, - мальчик покосился на дверь, за которую Хайли предварительно выпроводила женщину с высокой причёской. - А по-моему, это она скучает и думает, что я тоже обязан скучать, раз она скучает! Но у нас просто программа сложная, вот я и отстал немного. Вы ведь верите мне, доктор Брикс?
- Главное, веришь ли ты сам в то, что говоришь.
Ох уж эти люди с преувеличениями, страхами, мечтами, сомнениями, стереотипами, навязанными преградами, невоплощёнными желаниями и эгоизмом! Хайли не хотелось уходить из жизни, не изучив если не все, то как можно больше потаённых уголков их сердец; впитав в себя их переживания и восторги, пройдясь по лабиринту и выведя к свету потерявшиеся души.
- Вы уверены, что вас правильно направили? Возможно, вам нужен психиатр, - пробежав записи глазами, протянула Хайли.
- Трое психиатров подтвердили, что я здоров.
- Хорошо, мистер Драмс, - женщина заметила, что двадцатисемилетний парень скривился при упоминании фамилии. - Я могу звать вас Фрай? Отлично. Фрай, вы не пробовали завести друзей? Существует вероятность, что это поможет вам отвлечься от мыслей о дурной привычке.
- Угу, - без интереса отозвался парень. Он забрался в кресло с ногами и сжался, становясь похожим на обиженного на весь мир ребёнка.
- Значит, не пробовали. Или вам попросту нравится сидеть в тюрьме?
- Вовсе нет.
- Это правильный ответ. Тогда, - Хайли задумчиво постучала ручкой по подбородку. - Может, вам найти девушку? Любящий человек наполнит ваше существование смыслом. Поверьте, когда вы влюбитесь, мысли о поджогах будут вытеснены из вашей головы.
- Мне ещё и искать? - Фрай уткнулся носом в колено. - Издеваетесь, доктор?
Женщина покачала головой. Парень упрямился, как подросток, и был замкнутым и неразговорчивым. Сам не понимал, что ему нужна помощь, и отнекивался от советов. Как и многие, он думал, что чужие люди собираются лезть в его жизнь и перекраивать её на свой лад. Однако всё, чего желала Хайли, - это показать ему, твердолобому парню, что он сам может и должен изменить свою жизнь, а вот уже в какую сторону… Решать лишь ему.