ь, упал, пытался лететь, но падал. На это вообще невозможно смотреть было. Я ненавижу голубей - это крысы в перьях, но блин, он, сука, живой. Я просто не смогла уехать. Хотела. Даже уже подошла к машине. Но не смогла. Сняла кофту, завернула его и отвезла в ветеринарку. И вот опять такая же пауза. Как с Александром. Ну, когда меч, кишки, и все в этом роде. - Кир, то есть ты, просрала, я извиняюсь, восемнадцать лямов из-за долбаного голубя? Ты, что? Ты мне это хочешь сказать? - Типа того. Да. Я понимаю, что это звучит как идиотизм. Блин. Прости. - Твою мать. Гребаный золотой голубь. Посади его в клетку, пусть каждый день напоминает тебе о том сколько он, сука, нам стоил. - Он был белым. И он ... умер. Извини. - Плохая примета, доченька - заметил проплывавший мимо божий одуван с авоськой. - Что, простите? Вика, извини, повиси чуть-чуть. - Примета, говорю, плохая, голубя убить - не изменяя траектории и скорости движения, повторила старушка, - Очень плохая примета. Тем более белого. Будь осторожна, доченька. Меня передернуло. Не то, чтобы я верила в языческие предсказания, но холодок как-то пробежал. - Да, Вика, извини, отвлеклась, что ты говорила? - Я говорила - капец. - Ну, на самом деле, ты пойми, все не так плохо, Александр готов к диалогу, мы его просто перенесли, все нормально. - Ага. Конечно! Подумаешь - три месяца! Какая фигня, в самом деле! Короче, я должна успокоиться, созвонимся позже, конструктива от меня сейчас получить не выйдет. Офис встретил меня флегматичным бульканьем кулера и наредкость спертым воздухом. Почему, интересно, они не открывают окна? - Тебя второй час там мужик какой-то ждет, - выпалила шепотом Ирка, как только запеленговала меня в проеме двери, - Вон он, - она кивнула в сторону челаута. Ирка - хорошая. С ней можно поболтать и она любит делать правду. Например ей нравилось думать, что она стройняшка и она ей стала. Причем быстро, за пару месяцев. - А кто это? Кстати, привет. - Да, привет. Хрен его знает, он уже пятый раз приходит по твою душу. Телефон просил. Ну, мы конечно не дали. Как договаривались. Никому твоих контактов никогда не даем. Вот он и ходит каждый день. - А что ему вообще надо-то? - Да не знаю! Он не говорит. Точнее, говорит, что это личное. - Фу, ну какое личное, ты посмотри на него, у него же лысина и фу-фу-фу, и весит он килограмм сто двадцать пять из которых сто двадцать - это сало.. Буэ. А он знает как я выгляжу? Может, я притворюсь курьером и тихонько свинчу? - А вот и Ваша Кира! - на весь офис прозвенела секретарша, указывая мужчине в мою сторону, извиняюсь, пальцем. Секретарши - они дуры. Услужливые дуры. Если вы хотите завести домашнее животное, но вам не хочется гулять с собакой, заведите секретаршу - немножко глупее среднестатистической овчарки, но зато нужду справляет дома. Чувак резко повернулся, нервно вскочил, прижав к себе свою барсетку, и, спотыкаясь о собственные ноги, почти бегом направился в мою сторону. - Поздно, - сказала Ирка, - ладно, потом поговорим. Оставляю тебя с прЫнцем. Ы-ы-ы. - Здравствуйте, Кира! Наконец-то я вас нашел! Надеюсь, я не опоздал. - Добрый день... - Да, да, добрый день. Скажите, скажите, вы, вы это, голубя не, это, как бы так сказать, не того? Не .. встречали? Голубя не встречали? Я напряглась. Откуда он знает? Я не помню его ни в клинике, ни на дороге, а память у меня отличная. Но нельзя себя выдать ни в коем случае! Я не хочу чтобы у этих офисных куриц появился повод еще больше меня ненавидеть. Мертвая птичка для них - это сахарная косточка, которую глодать они будут еще очень долго. Ирка сказала, что он уже пять дней меня ждет, а голубь сегодняшний. Что-то тут не так - иду в отказку, потом разберусь что к чему. - Простите, что? Не встречали ли я голубя? Встречала, конечно, вот, перед входом в бизнес центр их с десяток, наверное. - Нет, нет, что вы, я не про это! Я про белого. Вы видели белого голубя? Его нельзя убивать. Это начало цепи. Его смерть. Это начало цепи событий. Ужасных событий. Он выжил? По моим данным, уже должно было все случиться... - Мужчина, вы в своем уме? Какая цепь, какой, на хрен, голубь? Признайтесь, вы - наркоман? Я уверено держалась внешне. Только внешне. Голливуд по мне плачет, это точно. Роль была сыграна блестяще. Поверили все. Я это чувствовала кожей. Каждая офисная тетка с недоверием мерила полутораметрового лысого толстяка и сочувствовала мне. Мужчина тоже поверил. Он оборвал поток бессвязных фраз и посмотрел на меня с ужасом и разочарованием одновременно. - Извините. Я... я, наверное, ошибся. Возможно. Простите. Я пойду. Он в смятении оглянулся на сотрудников офиса, как бы извиняясь, и, опустив голову, открыл дверь. - Простите еще раз, я... просчитался. Я все испортил. Извините. - и вышел. Нужно было выдержать паузу. Не долгую, чтобы он не успел скрыться, и не очень короткую, чтобы никто не заподозрил меня в желании его догнать. И я пошла к овчарке - она много времени не займет. - Есть что-нибудь для меня? - Вот, конверт, пришел в пятницу. И вот здесь твоя подпись нужна. Я сунула конверт в сумку, чирикнула там, где галочка, и громко сообщив, что иду налить себе кофе, стараясь не ускорять шаг, отправилась к выходу. - Кирюх, будь другом, купи мне тоже капучино! - Конечно, Ирка! Оказавшись за дверью, я со всех ног, как раненая в ягодичную мышцу, помчалась вслед за толстяком. Мне нужны были объяснения! Дурацкая круговая дверь, как же медленно она поворачивается. Я его видела, через стекло. Он вставал с лавочки. Быстрее! Быстрее ты давай, да что там заело опять... Толстячок подходил к зебре. Наверное, он припарковался на другой стороне улицы, надо было его догнать, пока он не уехал. Все я на свободе, бегу... Визг тормозов, удар. Дальше - все как в рапиде: красные брызги, звук ломающихся позвонков, летящее тело и барсетка, падающая перед моими ногами.