Он улыбнулся мне в последний раз и прошел через портал. Багаж поплыл следом; сумки, столкнувшись, зависли на мгновение и тоже исчезли.
Я заблокировал портал и собрался в последний обход по нашему куполу. Странно меланхоличное занятие – шагать по тихим коридорам, проверяя пустые помещения в поисках забытых вещей и испорченной мебели.
От тридцати студентов, живших тут последний месяц, остался лишь один потрепанный башмак. Вряд ли его стоило отправлять в далекий мир, так что я выбросил находку и вернулся в свою комнату. И только сунул стеклянный подарок в одну из кучи сумок, упакованных заранее, как меня, словно камнепадом, придавило отчаянием.
Я ожидал этого, ибо испытывал подобное последние три года. Я мог скрываться от тьмы весь сезон, пока решал проблемы студентов, но Конец года – опасное время. Воспоминания копятся, старые раны открываются – и вот она, жестокая кульминация.
Ничего. Пережил предыдущие каникулы и эти переживу. Три года назад я совершил ошибку, оставшись один на один со своим горем, но потом понял, что в этот период нужно себя чем-то занимать, и уезжал на праздники к друзьям. И плевать, что порой я вел себя странно или просто уходил, желая побыть в одиночестве. Друзья понимали, почему мне так тяжко.
После праздников я снова окажусь в безопасности, получив на руки новых подопечных. Студенты подготовительного курса доистории Асгардского университета делятся на несколько групп. Пару недель назад мне прислали сведения о тридцати ребятах, которых определили в «Асгард-6». Я выделил нескольких, которым понадобится особая поддержка, и заметил три потенциально проблемных случая.
Двое из них – бетанцы, чьи оценки не позволили им занять места на престижных исторических курсах, тем более таких, что предоставляет высококлассный факультет истории университета Асгард. Я спросил завкафедрой, что они делают в списке, и профессор Оде не стала скрывать, что бетанский клан весьма щедро субсидировал научные исследования. Ничего хорошего. Если эти студенты возомнят, будто благодаря пожертвованию обладают особыми привилегиями в группе, то вскоре поймут, как сильно ошиблись.
Третья проблема – безымянный таинственный студент, данные по которому оставались «в процессе подтверждения». И дело не в свободных местах – подготовительный курс доистории университета Асгарда пользуется популярностью, – но профессор Оде заявила, что не может предоставить мне более подробную информацию, пока не уладит некие проблемы. Возможно, что-то не так с успеваемостью студента.
Зазвонил глядильник. Я ответил, ожидая услышать Тейлора. В прошлый раз, возвращаясь домой, он потерялся в Азии-межпланетной, шагнул не в тот портал и позвонил мне, желая узнать, как ему добраться домой с Фрейи.
Но к моему удивлению, на линии уже беседовали два других преподавателя истории университета Асгард. Я вывел их голограммы в воздух.
– Даннел, твои уже отбыли? – спросила лектор Ахтар.
– Да.
– У тебя есть время кое-что с нами обсудить? – уточнил Болтон.
– Конечно.
Они замолчали, будто каждый ждал, что другой возьмет объяснения на себя. Наконец заговорила Ахтар:
– Родители некоторых студентов не одобряют их выбор специальности.
– Такое часто бывает, – заметил я.
Она нервно теребила браслет из золотых нитей.
– Есть три парня, которые вместе ходили в школу на Геркулесе в секторе Дельта. Они изучали историю, не поставив в известность старших. Когда им предложили места на нашем курсе, родители связались с университетом Асгарда, чтобы выразить протест. Приемная комиссия ответила им, мол, выбор курса и предметов полностью прерогатива студента. – Ахтар взмахнула руками. – Родители двух студентов сдались, но профессор Эклунд оказался весьма настойчив. Он – завкафедрой физики университета Геркулеса, а посему считает себя крупной шишкой. Лично позвонил профессору Оде и приказал ей исключить его сына. Она отказалась и поместила всех троих в мою группу «Асгард-7».
– Так в чем проблема?
– Неделю назад профессор Эклунд связался и со мной.
Я вскинул брови:
– Студентам еще не назвали их группы, а списки должны быть доступны лишь сотрудникам университета. Откуда профессор Эклунд узнал, что его сын в твоей группе, и зачем он звонил?
– Он сообщил, мол, знает о моем желании получить повышение в следующем году, – мрачно пояснила Ахтар. – И пригрозил, что если я не найду причин убрать его сына с курса, повышения мне не видать.
Я нахмурился:
– А как он смог бы это сделать? Он работает в университете на другой планете. Геркулес и Асгард даже в разных секторах.
– Я тоже не восприняла его угрозу всерьез, пока не получила сообщение от нашего завкафедрой физики. Тот выразил надежду, что ему не придется протестовать против моего повышения.
– Хаос! Теперь понятно, как Эклунд сумел достать списки наших студентов. А ты рассказала профессору Оде об угрозе?
– Да. Мы согласились, что если подавать жалобу в университетский сенат, то разразится скандал. Профессор Оде перевела мальчика в группу «Асгард-8».
– Мне не нужно переживать об отказе в повышении, – вклинился Болтон. – Диплом позволяет мне читать лишь подготовительный курс доистории. Мы посчитали, что перевод студента в мою группу разрешит проблему, но сегодня утром профессор Эклунд связался и со мной. – Он смутился и поспешно продолжил: – Ему каким-то образом удалось выяснить некие события времен моего студенчества. Я тогда кое-что натворил…
Мне через несколько дней исполнялось двадцать девять, преподаватель Болтон был на двенадцать лет старше. Я уважал его как хорошего специалиста и не хотел знать об ошибке двадцатилетней давности, поэтому перебил:
– То есть профессор Эклунд попытался вас шантажировать?
– Да, и я не осмелюсь пойти к профессору Оде. Мы с Ахтар хотели поинтересоваться, не мог бы ты взять мальчика в свою группу? В прошлом году ты по личным причинам отказался от повышения, и у тебя безупречная репутация.
– Принимая во внимание уже случившееся, уверена, профессор Оде без вопросов одобрит просьбу о переводе, – подтвердила Ахтар. – Однако, быть может, у тебя в прошлом есть нечто такое, о чем мы не знаем, или ты просто не захочешь встревать в подобную ситуацию.
Я не хотел подводить преподавателя Болтона и лишать студента честно заслуженного места на нашем курсе.
– Я возьму мальчика в «Асгард-6». Как его зовут?
– Фиан Андрей Эклунд. Я сейчас же пришлю подробности, – сказал Болтон.
Я кивнул:
– А я пришлю вам данные одного из дельтанцев, который мог бы перейти в вашу группу.
Мы обменялись информацией, и преподаватель Болтон отослал прошение профессору Оде. Через несколько секунд она одобрила перевод, а затем выслала исправленные списки групп.
– Мы благодарны за помощь, Даннел, – улыбнулась Ахтар. – Боюсь, профессор Эклунд будет названивать тебе все праздники.
– Ничего страшного, я предпочитаю активный отдых.
Они нажали отбой, и я снова остался один с надвигающейся депрессией, пусть и не такой сильной, как прежде. Студенты 2788 года только ушли, а проблемы с курсом 2789 уже начались.
Я нажал на брелок, активируя багаж, взял со стула теплое пальто и направился в портальный зал. Там отправил сообщение руководству Чикагского раскопа, сообщая, что наш жилой купол свободен. И уже собирался набрать код для Америки-межпланетной, когда снова заверещал глядильник.
Профессор Эклунд!
Я ожидал его через пару дней, когда выйдут исправленные списки, а не через несколько минут, и какое-то время тупо пялился на изображение профессора на экране, раздумывая, к чему такая спешка.
Ему явно сообщили, что его сын перешел в мою группу, но только ради этого он звонить бы не стал. После того, как студента перевели из «Асгарда-7» в «Асгард-8», Эклунд наверняка ожидал еще одного перевода. Он изучил прошлое не только Болтона, но также занялся моим. Интересно, что он такого выяснил.
Я ответил на звонок и вывел голограмму профессора на серую стену портального зала. В результате многолетних путешествий студентов на гибкопласте остались царапины и вмятины, поэтому изображение собеседника получилось искаженным, а кожа и волосы приобрели серый оттенок. Эклунд бесстрастно посмотрел на меня, а потом холодно заговорил: