Так чего ради было жителям Бессарабии отделяться от могучей России, где они жили безопасно и зажиточно, и присоединяться к слабой и отсталой Румынии, где они за 22 года румынской оккупации упали за грань нищеты? Вывод прост: в 1918 году их отделили насильственно, вопреки их воле. Благо опыт дискуссии с несогласными у румынских властей был — они приобрели его в 1907 году.
А сейчас, на примере вышеприведённых данных о росте числа жителей Молдавии, её экономического развития при Российской империи и при Советском Союзе, мы смело можем сделать вывод: распад Сверхдержавы оказался для всех населявших её народов катастрофой. Для нас, жителей бывшей Молдавской ССР, это особенно очевидно.
Мы видим, что при царе и при Советах население Молдавии и его благосостояние росли. А при румынах, как и после распада СССР, народ разбегается, потому что экономика разрушена, а работы нет. Сотни тысяч, а то и больше миллиона, людей уехали из бывшей Советской Молдавии. Старики тоскуют без своих детей, внуки воспитываются без родителей.
Мы видим, что при царе и при Советах по обе стороны Днестра было спокойно и. стабильно. А при румынах в 1919–1924 годах население трижды участвовало только в больших кровопролитных восстаниях — Бендерах, Хотине и Татарбунарах. А распад Советского Союза обернулся братоубий-ственной войной 1992 года.
Кто после этого в здравом уме станет утверждать, что многочисленная, экономически развитая, могучая в военном отношении, хранящая безопасность своих граждан Великая Держава, Страна с большой буквы, Империя хуже, чем её нередко враждующие между собой «продукты распада», словно возвращающие нас во времена феодальной раздробленности?
Никто.
Вместо послесловия, или борьба с румынской экспансией продолжается
Прошли десятилетия. Отшумела Вторая Мировая. Гитлеровский блок, к которому примкнула Румыния в надежде вновь захватить возвращённую по праву Советскому Союзу в 1940 году Бессарабию, оказался проигравшим. Бухарест, стремясь, чтобы о его участии в фашистском альянсе не вспоминали, поспешил подтвердить законную принадлежность Прутско-Днестровского междуречья Советскому Союзу. Вовремя предав Германию и перейдя на сторону антигитлеровской коалиции, Румыния даже смогла вновь заполучить Трансильванию. Начался новый виток подавления венгерского населения, у которого в 1968 году даже отобрали автономию.
Гены регионального империализма времён «Сфа- тул Цэрий» и маршала Иона Антонеску оказались живучими. Как ив 1918 году, Румыния стремится присоединить молдавские земли к себе. Несколько лет назад президент Румынии Траян Бэсеску предложил парламенту страны проект Национальной Стратегии обороны, в котором говорилось: «Путем вступления Румынии в общее европейское пространство могут быть устранены последние барьеры, разделявшие одну нацию».
Но по сравнению с унионистами 1918 года аппетиты современных унионистов выросли, распро-странившись и на Левобережье Днестра. Чтобы в случае силовых мер никто не помешал Бухаресту, продолжает Траян Бэсеску, «наша страна намерена активно включиться в продвижение решения, касающегося демилитаризации региона, путем вывода войск и вооружения, находящихся там незаконно».
Это он о Приднестровье.
Как король Фердинанд в 1918-м и как маршал Антонеску в 1940-м, Траян Бэсеску в двадцать первом столетии работает над подготовкой нового поглощения Молдавии. Президент Румынии говорит: «Кто себе может представить, что глава румынского государства подпишет договор, который узаконивал бы Пакт «Риббентропа-Молотова»? Только тот, кто своим умом не доходит до того, что означает ответственность главы Румынского государства». Он продолжает: «Я не подпишу никогда то, что подписали Гитлер со Сталиным. Никогда не подтвержу прохождение границы Румынии по Пруту».
Он мечтает о новом «переходе через Прут». Он даже как-то сказал, что на месте Иона Антонеску 22 июня 1941 года отдал бы точно такой же приказ.
Вступление его страны в альянс с Адольфом Гитлером не вызывает при этом у него гневных протестов — ведь в 1941 году с помощью Берлина Бухарест вторгся в Бессарабию. Зато Договор о границе с Молдовой президент Румынии подписывать не желает: «Может идти речь о договоре, соглашении, относительно режима границы, но, ни в коем случае не может обсуждаться со мной договор, по которому я подтвержу, что граница проходит от сих до сих». Разумеется, для будущего воссоздания «Великой Румынии» такой договор несколько неудобен. Тем более, если мечтаешь сорвать весь банк, шагнув за Днестр.